Стелла, Астрид и Хосе, я нисколько не сомневаюсь, быстренько справятся с возгоранием. В Хьюстоне и в Звёздном городке их всё-таки недурно подготовили на случай всяких там экстремальных ситуаций.
Радиосвязь тоже восстановить не проблема. Ну, в конце концов, заменят ребята парочку каких-нибудь закапризничавших электронных блоков. Или расконсервируют системы связи в «Луннике» либо на «Мудре», они тоже позволяют напрямую общаться и с Землёй, и с лунной базой.
А вот отделение «Кентавра» это уже очень серьёзно. И совсем не потому, что на нём в данный момент сижу я. Дело в том, что мы с Ночкой уже сняли со стыковочного отсека всю аппаратуру для сближения грузовика с «Инолусом». Корабль теперь состыковать с лунной станцией невозможно. А если на нём вдобавок включилась программа самоликвидации
Противные мурашки строем протопали у меня по спине. Программа ликвидации не сулила сидящему на макушке грузовика пилоту Зайчонку ничего хорошего. После выхода из лунной тени «Кентавр» сориентируется на Солнце закруткой вокруг продольной оси, построит курсовые углы и включит маршевый двигатель. Движок даст совсем небольшой импульс, и корабль уйдёт из сферы притяжения и Земли и Луны в последний полёт к Солнцу. Вернуться с той ликвидационной траектории будет уже невозможно.
Я взглянул на планшетку. До выхода корабля из лунной тени оставалось около десяти минут. Десять минут терпения, и я узнаю жить мне или склеивать ласты.
Конечно, управление «Кентавром» сейчас можно перехватить с Земли. Но если связь нарушена, в Центре управления полётом просто не успеют сориентироваться в ситуации. Там ведь работают обычные люди, а не ясновидящие.
Самое обидное, что мне самому сделать ничего нельзя. Я никак не смогу добраться до системы управления «Кентавром», которая находится в его агрегатном отсеке. А если бы и добрался, то всё равно ничего бы не смог с ней сделать. Режим ручного управления в ней просто не предусмотрен.
Значит, мне остаётся только отрешённо наблюдать за приближением собственной смерти. Или отцепить крепёжный фал от корабля, оттолкнуться от стенки стыковочного отсека и уйти в свободный полёт вокруг Луны. Что равносильно самоубийству, поскольку ресурсы скафандра не беспредельны. Несколько часов и всё. Ты был славным парнем, Лев Трофимович Зайчонок.
Я ещё десяток-другой секунд раскачивался в волнах захлестнувшего меня пессимизма, пока не сообразил, что под ногами у меня есть твёрдая поверхность стыковочного отсека.
А он вовсе не единое целое с «Кентавром». Его можно отделить вручную! Нужно только раскрыть четыре стяжки-крепления между грузовой кольцевой рамой на торце отсека и её опорами на «Кентавре». Тогда у меня будет шанс всё-таки остаться на окололунной орбите. И дождаться помощи.
Я отцепил фал от якоря на стыковочном отсеке, развернулся и, перехватываясь руками за продольный поручень, двинулся в сторону грузовой рамы.
Стяжки были стандартными, ленточного типа и крепились каждая всего парой крупных болтов. Я достал из рабочей сумки скафандра шуруповёрт, установил его на гайку одного из болтов и нажал спусковую скобу. Вж-ж-жик и болт свободно вышел из резьбы на гайке. Так, теперь следующий. Раз и готово. Сколько по времени заняла вся операция? Я взглянул на планшетку. От силы прошло около минуты. Значит, на три оставшиеся стяжки для полного отделения стыковочного отсека от хвостовой части «Кентавра» мне понадобится минут десять это с учётом перемещения между стяжками. Если грузовик действительно начнёт строить ликвидационную ориентацию на Солнце, я, пожалуй, успею отцепить от него стыковочный отсек.
До выхода из тени оставалось уже меньше минуты. Сердце переместилось куда-то едва ли не к горлу и бешено колотилось. Виски сжал невидимый стальной обруч. Нервишки они и на окололунной орбите нервишки. Корабль вышел на освещённую часть орбиты почти мгновенно. Было темно и вдруг, словно кто-то щёлкнул выключателем, всё пространство залил ослепительный солнечный свет.
Мои худшие ожидания оправдались. Едва датчики грузовика уловили солнечные лучи, «Кентавр» включил двигатели ориентации и принялся разворачиваться носом в направлении на Солнце, то есть строить солнечную ориентацию. И значит, готовиться к уходу с окололунной орбиты.
Вот тут, дружочек, вслух проникновенно произнёс я, наши с тобой дорожки расходятся. Я вовсе не горю желанием отправиться в полёт к Солнышку без обратного билетика
Медлить было нельзя. На раскрытие трёх оставшихся креплений у меня ушло больше времени, чем я планировал, минут двадцать. Дольше всех я провозился с третьей по счёту стяжкой: один из болтов никак не хотел расставаться с гайкой. Но всё же я успел. Грузовик ещё только поблёскивал микровключениями двигателей ориентации, готовясь к старту, выстраивал ориентационные углы, а тело стыковочного отсека уже вздрогнуло, освободившись от четвёртой, последней стяжки, и, медленно разворачиваясь, стало отходить от хвостовой части «Кентавра».
И вовремя! Расстояние между стыковочным отсеком и хвостом корабля было всего метров двадцать пять тридцать, когда грузовик на мгновение замер, словно остановился в пространстве над Луной. А потом из его маршевого двигателя вырвалась яркая оранжевая лента горячего газа. Укоротившийся после отделения стыковочного отсека «Кентавр» стремительно рванул прочь от Луны, разгоняясь и уходя в свой последний полёт к Солнцу. Корабль быстро удалялся и уже через пару минут стал похож на размытое пятно, потом на яркую звезду, а затем и вовсе растворился в бликах солнечных лучей на стекле гермошлема моего скафандра.