Таёжный Волк - Босяцкие баллады стр 20.

Сбондил из коробки солому да рыжи,
с кешером после чего встал на лыжи.
Но пред выходом услыхал шум и гам,
и какие-то, блядь..: неужто суки там?

Раз один шмельцер дал набой,
и мы шарагой пошли на працу;
фомки да вилки взяли с собой
да каретой выкатили на трацу.

Одна луна застала за нагаром,
коли шли мы втихаря на качу,
но впреди там пахло наваром,
раз ехали мы на карасей дачу.

С трудом восе прошли заборы
и вступили мы в темину корта;
со френдом отначил я запоры,
другой стоял на цинке у порта.

Нескали в хазовке той лопухи,
и во станцы закатил с кентом;
в мехаль засовали мы ромухи
да на лыжи встали шоментом.

Вышли во двор сенца шухера,
не оставив следов за спиной;
не уловили на шванце зухера,
но засекли гаморы за стиной.

На стрице мы псов заметили,
коли шканали к нашей тачке;
в туман мы тайком полетели,
но шли гады к соседей дачке.

С ними и наводчика я застал,
кто наколку на дело дал нам:
сице контору за нами таскал:
ноли втайне гнида пахал там.

Но в другой мезон мы вошли,
во тьме спутав адреса ванов:
мусорила восе там не нашли,
да в раже мы застигли ганов.

Мы обратно пошли в малину,
но недолго ждали на лимане:
вскоре менты ушли в далину,
а мы концы отдали в димане.

Сице снова не светило гадам,
и мы лаче обошли шуцманов;
сице снова покатим по хатам,
но дале похлим от фуцманов!

Стал на шемину святого вора,
лазил по ширманам смолоду;
нема за спиною кола и двора,
за дело шастает он по городу.

Ходит он по музыке на банах,
где кругом одни лохи топают;
грабли его шарят в карманах,
тайком шмели гусей шопают

Не знал уркан в жизни труда,
не марал нигде свои смычки;
выходит на працу сизе груда
и смело совершает он тычки.

Воровски добывал он филки,
не брал на плечи свои клажу;
черти долго не вязали вилки,
раз лаче мастырил он кражу.

Вся вита прошла в майданах,
и жертвами его стали пешки,
но раз его завели в кайданах,
в зоне дальней ждали решки.

На нарах долго воряга сидел,
молча пайку хавал он годами;
в карцерах много горя видел,
да на него шли менты рогами

Вышел со звонком из качухи
со старым картузом на главе;
не имеет вагант даже лачуги,
а в кишенях своих нема лаве.

Вот оказался в родном граде,
где не шлындал с давних пор;
он остался на верной страде,
не сломан вовсе честный вор.

Мусора не раскололи вихера,
да не замазан душой и телом;
не изменил он в себе нихера
да не завязал со своим делом.

Он снова по вокзалу шканает,
за шпаком пасут его шнифта;
в ширме лоха тайно шмонает,
сармак ищет в скуле клифта

Крови ручей из под лепня бежит,
звон гитары нишкнул в шалмане:
на полу замертво уркаган лежит,
лежит плашмя с пулей в калгане

Руцами шахи его пришило кодло,
хоче николи не застали во траде:
сице вора честного урыли подло:
времена лихие настали во граде

Снова стоит шнифер за вратами,
оставил за дорсом хаты и фанзу:
много лет он провёл за гратами:
вечно сажали его гады на ранзу.

Наконец сбросил со плеча кладь,
что сроком он носил в темницах;
с годами поседела уркача владь,
но пламя не померкла в зеницах

На воле хазовки лохменов гимал,
медведей потрошил он в нагарах;
за скоки в тюряге надолго кимал,
катушки до конца мотал на нарах.

Не кенал давно во штаце родной
и старых кентов шоблы не видал;
вспомнил сразу о таверне одной,
но жульмана там никто не жидал

Он направился в сторону кабака,
шаркнули по ступеням его спаги;
все там гужевали в дыму табака,
а в катране шпана метала шпаги.

Своих керинов он очами шеркал,
но знакомых лиц не сыскал там;
никто на вора старого не зеркал,
и внутри доминал сплошной гам

Тишком один семенил за вором,
лампа осветила во шляпе стину;
не встретил его бродяга взором,
а галка шавки смотрела в спину.

Сбили скоро пули стаканов врах,
коли вальтер того гонца смолил;
в затылок его воткнул один грах,
с голком на пол жиганца свалил

Слыл он фартовым пацаном,
кого легко приняли в шарагу;
хлыл он ганевским кацаном,
и урки своим считали салагу.

На шнифах испытал вентуру,
с капелой он бегал по хатам;
за кражи попадал в ментуру,
но не рыгнул лишнего гадам

Раз кентами на дело пошли,
подыбали по набою фазана;
без гамона в малину вошли,
лаче помыли ланцы сазана.

Затем они укатили с хутора,
шометом свалили на тачке;
в манзели дуванили бутора,
а реста затырили в заначке.

Но таче сявка киданул шару,
с барыгой устроил он макли:
с котла гнида вертанул сару,
за фишки замарал он пакли.

Рачил витать гусем пухлым,
восе тайком ограбил шайку;
сице стал он вором тухлым,
позабыл с кем ломал пайку.

С марухой он решил удрать,
но салом пятки не смазали:
вскоре гада пришли убрать,
цветные лапы ему связали.

Мусора смели его с чардом:
захезали шмотки да фанзы;
затем загнали его в нардом,
ждали там шкодника ранзы

Надел он да клеймо духаря,
разначил метлу без отказа;
но не пойти суке на сухаря,
повидает вилы без отмаза!

Воры ксиву послали в кичу:
ждут в кишлаке его босяки:
на тряпки ему порвут гычу,
спросят в натуре за косяки

Слыл он фартовым пацаном,
кого легко приняли в шарагу;
хлыл он ганевским кацаном,
и урки своим считали салагу.