Тот отвернулся, глядя на реку.
Ладно. Пора уходить. Не охота, конечно, в лице появились следы печали. На годовщину позвали спасибо. Не забудьте и на развод позвать, если что.
Да, да, обязательно, закивал козырьком бейсболки Владимир, сплюнь, мы вечно вместе будем.
Давай, давай, замахнулась в шутку Настя. Иди уже.
Друзья привстали, пожали руки, крепко обнялись.
И с ней? указал пальцем Федоров.
Перебьешься, шутливо-угрожающе буркнул Романов.
Ладно, потом как-нито.
Все трое направились к дому.
Ветер раздувал деревья, но было все еще тепло. Настины волосы трепались как парус. Она стояла на веранде и набирала номер.
Алле?
Здравствуйте.
Могу я поговорить с доктором Серовой?
Да. Я вас соединяю.
Доктор, это Анастасия Романова. Я звоню узнать результаты теста на беременность.
Да, Настя. Поздравляю. Ваши результаты положительны. Уверена ваш муж очень обрадуется.
Женщина была на седьмом небе от счастья. И стала еще красивей.
Конечно, мы оба счастливы. Спасибо доктор, рот не закрывался от радости. Она взглянула вдаль на берег, где рыбачил муж. Сейчас мчусь, все ему расскажу.
Она повесила трубку и помчалась в обход к берегу. По пути остановилась, прихорашиваясь, перед зеркалом. На нее взглянули счастливые глаза будущей матери.
Грудь высоко вздымалась от радостного волнения. Они оба надеялись стать родителями: Володя очень просил ребенка.
Выбежав на тропинку к мостику, Настя затормозила в растерянности. Володи тут уже не было. Только что видела его с веранды, а теперь нет. Куда он мог запропаститься?
Подбежала ближе. Брошенная удочка. Банка с червями. Ведро для улова. Газета. Но не их хозяин. Никакого следа. Что случилось с ним?
В пустом, черном, слабо освещенном коридоре послышались дерзко стучащие по бетонному полу шаги. Остановились у металлической двери. Белые, с узкими носами на ковбойском каблуке, мужские сапоги ударили по задвижке внизу. В открытое отверстие протиснулся поднос тарелка с пловом и чашка чая. Сапог хотел уже так же запирать створку как печную, но тут изнутри протиснулась рука и змеей обвила ногу, пыталась ухватится за узкий лакированный носок.
Постой, друг! раздалось умоляющее. Друг, пожалуйста, не запирай дверку, рука начала отчаянно сопротивляться ноге. Не запирай! нога яростно отпихивала. Сколько вы еще меня продержите взаперти? Три месяца прошло, друг, брат, пожалуйста. Я не могу больше! Скажи, в чем я виноват? В чем вина? Что я сделал, друг? Пожалуйста, пожалуйста! голос доходил до отчаянного исступленья. Друг, друг! Пожалуйста! сапоги уже устали выслушивать очередные вопли. Сука ты, падла! Открой! Выпусти меня сейчас же! Ты, иди сюда! Сам внутрь, голос начинал реветь и борзеть. Ты хочешь драться? Давай! заходи в камеру! Иди дерись со мной, тварь! Козел!.. сапог пинал створку. Друг! Ну! Пожалуйста! створка собралась захлопнуться. Напрягая мускулы, рука вновь ее отдернула. Ладно, я спокоен. Друг! Ладно, ладно. Прости, извини! голос начал снижать тон. Прости, прости, я не буду кричать. Правда. Друг нога смягчилась. Створка не стала затворяться. Узник притих, но руку не убрал. Брат, я простой компьютерщик. У меня маленькая фирмочка. Я никому не перебегал дорогу. Ни с кем не ссорился. Друг, выслушай меня! узник плача, поперхнулся. Пожалуйста Друг, скажи, что тебе вам нужно? Что нужно? А? Моя фирма? Берите! Я все отдам, что имею. Деньги? Сколько? Я соберу. Дам, все отдам, друг! Только освободите меня! Пожалуйста, друг высунулась вторая рука и молитвенно сложились ладони. Пожалуйста, открой дверь! Пожалуйста, умоляю! Друг! последнее слово пошло приглушеннее, ибо нога все-таки захлопнула задвижку наглухо. И маленькое окошечко в двери скрыло узника, который продолжал вопить, умолять за металлической дверью.
Владимир еще раз пихнул ладонями безмолвное железо, лежа на животе. Быстро поднялся и со всей своей медвежьей силой крупного здорового мужика громыхнул по двери.
Откройте дверь, скоты поганые!
Но все бестолку. И он только безнадежно пинал неподдатливую дверь и повторял одни и те же слова: «Выпустите меня!»
Устав, схватил с пола поднос с едой и швырнул в то же железо.
И жратву свою поганую заберите!
И снова как раненый зверь бился кулаками и всем телом.
Откройте дверь!
Невыносимая мысль о заключении давила на виски страшной силой. Казалось, его голова вот-вот разлетится на куски от ужаса, но так не происходило.
Так, в очередной раз, мужчина бился до рева, до одурения, до слабости в мышцах, а потом сползал на пол, беспомощно съеживался и рыдал. И если приподнимался, то вновь ударял слабыми беспомощными руками и тупо повторял одни и те же призывы и мольбы.
Черные стены, черный потолок, черная одежда на нем, и всегда горит мутный, в одну лампочку, свет.
«Если б мне тогда было известно, что так я проведу пятнадцать лет в заточении, то стала бы моя боль от этого меньше или тяжелее?
Приходил новый день и в дверную щель вновь пихали поднос с едой. В безутешном горе я сидел у стены на полу и безучастно взирал на все это.
И приходил новый день. И опять звук задвижки и летящий к моим ногам поднос. И опять в следующий день тоже полетит поднос. И еще. И опять тоже самое. Иногда поднос подпихивала знакомая нога. Я перестал следить за этим.