Когда Юрий Михайлович вызывает меня к доске и выслушивает мои ответы, вид у него такой, будто он только что съел что-то невкусное. Я же не виновата, что у меня нет способностей к математике. Чем учить таблицу умножения, я бы лучше выучила наизусть пятьдесят штук стихов. А вот Олегу математика нравится, и он говорит, что, наоборот, лучше выучил бы пятьдесят раз таблицу умножения, чем одно стихотворение.
Бабушка прислала мне из деревни маленький подарок. На пакетике было написано: «Дорогая внученька! Купила тебе калькулятор для математики, чтобы ты училась хорошо и радовала меня, папу и маму». На калькуляторе решать примеры и задачи, конечно, интереснее и легче. Но папа спрятал бабушкин подарок и сказал, что я должна учиться думать собственной головой, а не надеяться на электронику.
А я и так много думаю. И как раз когда я сидела на уроке математики, смотрела в окно и думала обо всём на свете, Юрий Михайлович вызвал меня к доске.
Вот тебе задача, Валентина: решил один человек сшить себе костюмы. На пять одинаковых костюмов пошло пятнадцать метров ткани шириной метр с половиной. Сколько таких костюмов можно сшить из двадцати четырёх метров?
Мне было совсем неинтересно думать о человеке, который все деньги истратил на какие-то костюмы, хотя мог купить массу других полезных вещей. И зачем ему столько одежды? Но надо было что-то отвечать, и я на всякий случай предположила:
Наверное, двадцать?
Допустим, вздохнул Юрий Михайлович. Тогда объясни нам, пожалуйста, каким образом из двадцати четырёх метров ткани может получиться двадцать костюмов.
Ну, так вышло, сказала я, раз ему много надо. Люди ведь жадные от природы.
Брови у Юрия Михайловича поползли вверх по лбу, как две толстые лохматые гусеницы. И он велел мне нести дневник.
Вот незадача с задачей, произнёс он. Печально, что природа так нелепо распоряжается порой своими дарами. Я ставлю двойку. Ведь тебе, очевидно, много не надо
И он поставил мне жирную двойку. В принципе, это было не так уж страшно. Подумаешь, двойка. Они у меня по математике уже были. Олег поможет, и я исправлю.
Я шла из школы и размышляла о Юрии Михайловиче. Надо же, сам лысый, а брови лохматые. Лучше бы они у него на затылке выросли, где волос нет. Природа иногда действительно совсем неправильно распределяет свои дары. Или, к примеру, гусеницы. Они же вредители. Хотя, правда, из них потом получаются красивые бабочки Я думала весь вечер и пришла к выводу, что большей частью природа права.
Всё на земле устроено как надо, подтвердил Олег утром по дороге в школу. Вот, например, иней на окнах. Казалось бы, зачем? А потому что красиво!
Я шла из школы и размышляла о Юрии Михайловиче. Надо же, сам лысый, а брови лохматые. Лучше бы они у него на затылке выросли, где волос нет. Природа иногда действительно совсем неправильно распределяет свои дары. Или, к примеру, гусеницы. Они же вредители. Хотя, правда, из них потом получаются красивые бабочки Я думала весь вечер и пришла к выводу, что большей частью природа права.
Всё на земле устроено как надо, подтвердил Олег утром по дороге в школу. Вот, например, иней на окнах. Казалось бы, зачем? А потому что красиво!
Когда начался урок математики, я спохватилась, что из-за дум о природе не выполнила домашнего задания. В тетради тоже появилась двойка. К тому же завтра по математике контрольная Я совсем приуныла. Папа обещал в воскресенье повести меня в цирк, а теперь, видно, не поведёт. Я ужасно люблю цирк: там клоуны, фокусники и жонглёры, и красивые девушки в блестящих трико́. Билет в цирк я не поменяла бы даже на пятёрку за контрольную.
Вечером мы с Олегом долго размышляли, как мне быть. Я решила прогулять контрольную, но с уважительной причиной, и подговорила Олега, чтобы он из своего дома позвонил по телефону в школу с утра и сказал грубым взрослым голосом, будто я больна.
Олег несколько раз потренировался:
Юрий Михайлович, извините, Габышева Валентина сегодня не сможет прийти на уроки. Потому что она больная, у неё температура.
Если Юрий Михайлович спросит, чем я больна, Олег скажет, что у меня, кажется, началась сердечная недостаточность. У моей бабушки сердечная недостаточность, я знаю, что это серьёзная болезнь. Олег всё выучил наизусть и пошёл домой.
На следующий день я, как всегда, собралась в школу, но отправилась в парк. Было холодно, дул ветер. Я очень скоро замёрзла и долго качалась на качелях, чтобы согреться. Но когда качаешься одна, приходится стоять на качелях посередине, они двигаются еле-еле, и это совсем неинтересно. Потом я ещё немного побродила по безлюдному парку и пошла на базар. На базаре людей куча! Я постояла возле игрушек, совершенно окоченела и решила покататься на автобусе. Поездила туда-сюда, и мне это в конце концов тоже надоело. Оказывается, плохо, когда время девать некуда. А в школе скоро большая перемена, и в буфете будут продавать свежие булочки с молоком Наверное, природа права насчёт пользы математики, но мне-то от этого не легче!
Я остановилась возле витрины какого-то магазина. Там были разложены разные вкусные вещи. Я невольно проглотила слюнки. Мне вдруг стало до слёз обидно, что все ходят такие хлопотливые и равнодушные и никому на целом свете нет до меня никакого дела. Хотелось есть, живот урчал, словно котёнок. И я решила продать свой новый ранец, а учебники пока положить в пакет для сменной обуви. Маме я скажу, что ранец украли. Ведь воры крадут самые разные вещи, и ранец не исключение. А в школу буду носить свой прошлогодний. Правда, в нём дырка и все ручки вываливаются, но можно чем-нибудь заткнуть. А так он вполне приличный. Я вырвала листок из тетрадки, написала большими буквами «Продаётся ранец» и поехала на базар.