Охоту опять же не понимал, а рыбалить его не звали, потому что хорошо запомнили зорьку угробленную, когда вывалился поэт из лодки-казанки в самый разгар клёва, а как стали назад его водворять, умудрился и лодку перевернуть. Может, и не виноват был с ночи мужики тяжелые были, сами за каким-то бесом все на один борт сдвинулись, но как ни крути, а тот еще компаньон. «С таким только в разведку ходить, убьют не жалко» пошутил кто-то из местных, а может быть, само вышло так, что прозвучало как шутка.
В поезде, в компании с доброжелательным незнакомцем поэту вдруг остро вспомнилось, как, бывало, тосковал он на даче по шашлыкам, но шашлыки не еда, шашлыки это событие, мероприятие, обстоятельства Всё что угодно, но непременно требующее компании какой болван жарит и лопает шашлыки в одиночку? Это не шашлыки уже, а подмаринованное мясо на углях. Если повезет, то с дымком. Скучно. Выходит, что тосковал по компании. Казалось бы, проще простого выписать пару-тройку соратников по перу, но в таком случае на билеты раскошеливаться пришлось бы больше, дольше и крепче его на мели сидели, вросли в мель, а таких трат поэт позволить себе не мог. К тому же стыдно признаваться, но подозревал в приятелях больший талант, чем дарован ему, и мысль о том, что они, подвыпив, начнут наперебой читать из своего и ждать ответных стихов от него, поэта, была для него болезненной, почти что невыносимой. Конечно же, и поэту было что почитать, но без вызова, а еще лучше один на один с природой.
Больше верить в себя? Вы знаете, Зоя, что умные мысли потому и умные, что доступны не всем? Простите, если Да что там, без всяких «если», простите великодушно.
За что?
За сарказм Я и так тут у вас оскандалился с чаем и с тортом.
Помилуйте, я и слова такого не знаю сарказм.
Зоя, прошу вас
Так и быть. Вы прощены. Сама виновата, нечего было влезать. Больше не буду.
Можно, думал, не кобениться, а кого-нибудь из деревенских позвать на шашлыки, раз уж без компании никак нельзя, или, к примеру, рыбнадзора с его мадам, но, во-первых, рыбнадзор ему ни к чему, во-вторых, угрюмая какая-то пара и большие мастаки поскандалить на людях. Деревенских же надо толпой звать и все равно кого-нибудь да обидишь. Где столько мяса взять? И вообще по всему выходило, что лучше уж одному, а одному ноль удовольствия. «К тому же на запах как пить дать припрется халявщик какой, привычно сдавал последний рубеж поэт. Хорошо еще, если не Мишка психованный. Выдумал, алкаш чертов, что у меня на его сестру виды, достал уже расспросами про квартиру да про зарплату» Так что в самый раз подвернулся попутчик, сосед по купе, а вместе с ним такой изумительный шанс устроить пикничок с шашлычками. Надо же было столь глупо поддаться настроению?! Разницу, видите ли, улавливал, тонкий эстет, между шашлыками и подмаринованным мясом на углях, с дымком. Ресторанную критику с такими талантами надо писать, а не поэзию.
Поэт не знал, женат ли попутчик, поэтому поосторожничал, как в его круге общения было принято, там в этом круге вечно что-то менялось: вчера Галочка Коленькина жена, сегодня уже Игорешина, а завтра Коленька смотался в Германию и вернулся оттуда уже сам чья-то жена
«Возьмите с собой супругу, девушку Ну, я не знаю»
«Хотите, чтобы я с обоими заявился?» хохотнул попутчик.
«Ну Как знаете. Отчего бы и нет? Если сочтете» растерялся хозяин дачи.
«О как Смело! Только чур, девушка тогда будет считаться вашей. Считаться! Это понятно? Понарошку. А жена женой. Тоже моя. Оно, может быть, и не очень честно, но справедливо сколько я их обоих обихаживал?! Жену в воскресенье с утреца домой сплавлю, ну а сам под заминкой какой-нибудь зависну на пару-тройку деньков. Давно так мечтал. Вы как?»
«Ну, если вы с ней договоритесь как следует, с девушкой Мне что? Мне нормально».
«Договорюсь, сговорчивая. Давай (мы же на «ты»?) номерок телефона и маршрут Ну, в смысле, как на твою заимку добраться. На всякий случай, если вдруг нечаянно разминемся. Елки-палки, вот же дурная башка! Девушка Может, вам с ней днем раньше выехать? Нет, так не пойдет. Вагоны чтобы разные или хотя бы купе, вроде как в одно четырех билетов не было. Только не забывай, бродяга, что твоя она, но понарошку! Смотри у меня! Вы отдельно от нас с женой, а ты нас познакомишь. Нина ее зовут. Запомнил? Смугленькая такая, черноволосая, ростом тебе по плечо. Узнаешь. Жене скажем, что вы с ней недавно, то да сё Первый раз, мол, Нина у тебя гостит. Вот и срослось Ну мужи-ик! Богатая идея! Уважаю!»
До приглашающей стороны медленно, но дошла наконец суть содеянного, однако телефон был записан, маршрут тоже и единственное что оставалось собирать последние крохи радушия и надеяться, что всё это блеф, никто на самом деле к нему гостить не поедет. Поэт нещадно клял себя «покладистым и безвольным идиотом, на которого только ленивый не набросит узду. Да что узда седло на спине! Совершенно чужой человек! И с двумя женщинами?! А у меня на даче книги, рукопись, всего две спальни. И тарелки всего три. Для супа есть целых пять, у одной краешек отбит, но почти незаметно, если пальцем по кромке не водить. Да и кто ж нам суп-то сготовит? Разве женщина какая мастерицей окажется Но это совсем дурно: люди ко мне в гости, а я их к плите, суп варить. В пакетах куплю, сухой. Там инструкции, справлюсь. А мясо тоже можно в глубокие, раньше так в шашлычных и подавали».