Андрей Макаров - Березовый туман. Стихи

Привиделся старому улею
С запахом восковых сот,
Дедушка с хитрой дымулею,
В улыбке морщинистый рот.
Сейчас подойдет, чуть хромаючи,
Окурит белесым дымком.
Знать, внучку желает побаловать
Тягучим гречишным медком.
А где же теперь, та красавица,
С зеленою лентой в косе?
Некому ягодой пачкаться,
Бегать с утра по росе.
Скрипя деревянными легкими,
Вдыхал он лугов аромат,
И серыми досками блеклыми,
Пугал длинноногих телят.
Мелькнула знакомая Пеночка,
Присела на край отдохнуть.
Поведала  видела венечки,
Гречихи в душистом меду.
Порхнула и к дальним черемухам,
Умчалась на легких крылах.
Над над золотом первых подсолнухов,
Над зеленью вишен в садах.
 Ночка. Луна круглолицая,
Дозором обходит луга,
Служа деревянному рыцарю,
И ночи И годы Века

Приморозило нынче, завьюжило.
Задышали белесым парком,
Окна кухонь, манящие ужином,
Разговорами за столом.
Чай, с душистой, зеленою мятою.
Будто жаркого лета привет,
Словно ключ, открывает запрятанную,
До поры, коробушку конфет.
Все уютно на кухне родительской.
Старый стол и ангоровый плед.
И шуршание приемника питерского.
Что в подарок, привез еще дед.
Неужели, все это закончится.
И куда-то далеко уйдет.
Как не хочется Ох, как не хочется
Даже грустно  встречать Новый Год.

Звони, звони!
Ударь! Еще! Еще!
Не треснет колокол 
Скорей душа взорвется
Эх, садани трехпудным «языком»,
По этой юбке,
Что из меди льется!
Тебя услышат,
Тысячи людей!
И распахнутся с треском,
Дыры окон!
Давай!
Наш поднебесный Чародей,
Сожги печаль,
Как поседевший локон!
Давай!
Сильнее, громче-не страшись,
Сей непривычной,
Резкости ударов.
Сегодня Ты,
Вернешь кому-то жизнь!
Иль, оторвешь,
От суеты базаров.
Танцуй, Звонарь,
Промеж колоколов!
Соединяй созвучия и мысли!
И сей, средь наших немощных голов-
Крупицы Высшего,
Божественного смысла.

Тихий ветер над дырой  землянкой,
Чуть качает ржавый дымоход,
Замолчала пестрая Овсянка,
Утомившись, от дневных забот.
Теплый вечер лег на землю тенью.
Замерцали в ивах светляки.
Заиграл в берестяных поленьях,
Костерок рыбацкий у реки.

Помнишь, Друг, как часто, спозаранку,
Сквозь молочный, сказочный туман,
Бряцая рюкзачною укладкой,
Бодро, мы шагали по камням

И сейчас, прикрыв глаза кепчонкой,
Вспоминая весел перебой,
Я встречаюсь с Осенью  девчонкой.
А мечтаю  встретиться с Тобой.

Что сказать? Я не знаю. Молчу.
Все слова, что готовил  не те.
Одиночеству  палачу,
Подарю их в немой пустоте.
А Тебе, подарю цветы,
И стихи про веселый март.
Только, шепотом их прочти.
Потому что слова в них спят.
Я и сам, их боясь будить,
Уложил на перину листа.
Чтобы после, о них забыть.
Но Тебе, чтобы помнить всегда.
 Не могу я впустить Весну.
Пусть рыдает под окнами. Пусть!
Я в немой темноте усну.
И в холодный январь проснусь.

Не люби меня, не надо, не люби!
Чтобы слов напрасных кандалами,
Не сковать дыхание души,
Чтобы в страстной пылкости признаний,
Отрекаясь от житейской лжи,
Не обречь себя на истязанье.
Не люби меня, не надо, не люби!
Не томись напрасною надеждой.
И сомненьем сердце не трави,
Пусть все будет так, как было прежде.
Не люби меня, не надо, не люби!
Чтобы нам с тобой не обмануться.
Чтоб ото сна всерушащей любви,
Нам не пришлось когда-нибудь очнуться,
И не увидеть жизни впереди!

Поле, поле  разнотравье
В каждом стебле льется жизнь!
И возносят славу маю,
Птицы в голубую высь.
Солнце вешнее, понежась чуть,
В тумана молоке,
Разольется по долинам,
Заискрится на реке.
Май  пророк веселый лета,
Тешься, радуйся, ликуй!
Мосты радуг многоцветных,
В жаркий перебрось июнь!

Дом  такой пустой, холодный дом.
За окном январский темный вечер.
Что мне делать в скучном доме том
Ухожу.
И снежный, белый ветер,
Толь ласкает щеки, то ли бьет,
То ли душу выстудить мне хочет,
То ли гонит под Твое окно,
Что-то шепчет доброе, пророчит
Будто голос Твой мне донося,
Словно Ты, зовешь меня сквозь стужу.
Я шепчу в ответ  Люблю Тебя!
Отвечаешь  Ты, мне очень нужен!

Разломитесь льды мои холодные!
В клочья  облака над головой!
Утоплю тоску я безысходную,
В половодье этою весной!
Чтобы на душу мне, как на озеро,
Лебедь белая, Ты, опустясь,
Всколыхнула нежданную, позднюю,
Сумашедшую, глупую страсть.
Чтоб не помнить ни дат и ни времени,
Расствориться мне в яви, как в сне
И не жить уже боле потерями,
И совсем позабыть о себе.

Бог весть  какой чудной ответ,
Мне выдаст немощная старость,
В том, что я нынче чту за благость,
Найду ли через время свет?
И пусть, ругаюсь о былом,
Но время нынешнее все же,
Ничуть ни краше, ни пригожей,
В речах за кухонным столом.
Все те ж усталые глаза,
И дым белесый сигареты.
Все то же будет без ответа,
Не утаить, не рассказать.

Уходит время в забытье,
Сдувая прах несчастных судеб,
С лафетов брошенных орудий,
Но все-вранье, вранье, вранье

И вдруг, родятся две строки.
Они и станут никрологом:
О, Дьявол, сохрани от Бога!
О, Господи, молю  спаси!