О-о-о-о! застонал я от боли и, предвидя, что за первой пощёчиной последует вторая и третья, выбросил руки вперёд и, махая ими, как бабочка крылышками, побежал прочь от милой.
Вот же паразит, ещё и лягается! услышал я её голос у самого уха и прекратил бег, при этом и остановив работу рук.
Давно пора успокоиться, сказала она и поставила на большой квадратный стол, за которым я сидел в ожидании мига наслаждения, заиндевевший кофейник, затем подошла к пальме и надломила её макушку. Пальма пискнула и раскрылась экраном телевизора, с которого лилась желанная реклама чая «Вдохновение».
Всё! Опоздали! Не успеем! тихо проговорил я и с протяжным стоном ударил кулаком по колену.
Зато успею я, проговорила подруга, после чего я почувствовал жгучую боль в глазах, а не в колене. Экран сверкнул радужным фейерверком, затем сверкнули искрящимся льдом бёдра подруги, нырнувшей в него по ну, по эту, а может быть по ту самую ну, да ладно, постараюсь выговорить, если прошевелит пересохший от жажды язык, по самую по-пе-по-па-по-пы-по-пу. Пока выговаривал столь длиннющее название того, что ныряло, подруга уже стояла возле стола и радостно улыбалась. В её руках поблёскивали пакетики чая «Вдохновение», выловленные из рекламы.
Я возликовал и вспомнил, что, направляясь на чаепитие, прихватил для любимой подруги подарок.
Знаешь, что у меня есть? обратился я к ней и, не дожидаясь ответа, сунул её руку в мой карман. Там подарок для тебя.
Пропади ты пропадом со своим подарком! взревела подруга, и ударила по подарку своей тяжёлой ладонью.
От восторга я крепко сжал глаза и оказался на крыше дома, где купил сто граммовую пачку чая «Бодрость».
И вновь я стою у двери квартиры подруги и жму на красную кнопку звонка. Пространство за дверью молчит. В радужном настроении я пинаю её дверь, посылаю милую не только последними, но и первыми словами на кухню за кипятком, и иду к столику у пальмы.
В знак благодарности за ласковые слова моя ненаглядная хлопнула дверью перед моим носом и, стоя на лестничной площадке, я ясно услышал её доброжелательную тираду: «Ну, ты и паразит! Болтался невесть где, а сейчас покоя не даёшь! Угомонишься ты сегодня? Или мне угомонить тебя?»
Угомонение не заставило себя ждать. «Нежное» касание её пятки моей голени привело меня в восторг. Я расцвёл, как майская роза, и хотел ответить ей, если и не нежными поглаживаниями её увядшего лица, то хотя бы словами благодарности, но милая подруга канула, как в воду, а расточать любезности пальме, под которой я расположился, почему-то не было желания.
В знак благодарности за ласковые слова моя ненаглядная хлопнула дверью перед моим носом и, стоя на лестничной площадке, я ясно услышал её доброжелательную тираду: «Ну, ты и паразит! Болтался невесть где, а сейчас покоя не даёшь! Угомонишься ты сегодня? Или мне угомонить тебя?»
Угомонение не заставило себя ждать. «Нежное» касание её пятки моей голени привело меня в восторг. Я расцвёл, как майская роза, и хотел ответить ей, если и не нежными поглаживаниями её увядшего лица, то хотя бы словами благодарности, но милая подруга канула, как в воду, а расточать любезности пальме, под которой я расположился, почему-то не было желания.
Поднимайся! проговорила она, ухватив меня за правую руку. Видно без чая «Вдохновение» ты так и не угомонишься!
Подожду здесь, возьми лучше «Бодрость», ответил я и повернулся к ней спиной.
Ах, ты так! Ну, я тебе сейчас покажу бодрость! ответила она, затем рявкнула мне прямо в ухо. Паразит! Злыдень! Утроба твоя ненасытная! Что б ты сгинул, нечисть окаянная!
Тише можешь? Ты мне мешаешь! буркнул я, всё ещё не поворачиваясь к ней.
Ах, теперь я уже тебе мешаю! Ну, погоди, водкохлёб окаянный! ответила милая подруга и выпалила новую тираду из нежных слов.
Ладно, замолчи! Завтра я тебе подарю «Вдохновение». Вырежешь логотипы и обязательно выиграешь чайный сервис. Будем пить вместе, и каждый день.
С тобой вместе? Никогда! ответила она, да так твёрдо, что я поперхнулся и вылил на её прекрасный палас всё содержимое моего желудка.
А-а-а-а! взревела она и погладила меня по макушке своей кувалдой-кулаком. Остатки содержимого желудка, подкатившие к горлу и стремящиеся вырваться наружу, провалились туда, откуда секунду назад пытались вырваться, и в утробе стало так хорошо, что она заурчала от удовольствия. Одновременно с этим кто-то позвонил в дверь.
Гостей нам не надо, проговорил я, утирая рот лацканом пиджака.
Сам-то ты кто здесь? Не гость ли? Толку-то от тебя. Напьёшься, а потом
Я вновь поперхнулся, отчего заложило мои уши, и уже не расслышал продолжения её речи. Последнее содержимое желудка тугой струёй вырвалось наружу и накрыло первую порцию растекавшуюся по паласу.
Ненавижу, паразит! Что б ты захлебнулся! взревела милая, но почему-то не погладила меня.
Я открыл глаза. Надо мной колыхался серый потолок и в паутине чёрная, некогда прозрачная, стеклянная люстра.
Моё тело утопало в кровати с панцирной сеткой. Рядом стояла жена и укоризненно смотрела на меня.
Вдохновение во сне! прошептал я и выпростал ноги из-под одеяла. В голове шумело, во рту скакал эскадрон гусар летучих, и по паласу расплывалось нечто густое и зловонное.