Я знаю, что это такое. Ты хочешь сказать, что часть тебя все-таки ушла в воплощение, и этому человеку как раз и придется искупать, голос девушки звучал спокойно и жёстко.
Ты, наверное, думаешь, что это несправедливо? Санси легко обнял её за плечи, также заглядывая в её глаза.
Нет. Я знаю, как и что искупают. Со временем я поняла, что слово «несправедливость» существует только в умах пекарей и прачек. Всё в этой жизни справедливо, заслуженно, а ещё точнее соответствующе. Конечно, парнишке не позавидуешь, но, подозреваю, у него и исходные данные должны быть хороши.
Да, он получил всё, чтобы мог выдержать такую жизнь.
А в нём У него много твоего?
Нет, ему достались какие-то мои черты, но очень маленькая часть, у меня не было выбора, что ему отдавать, извиняющимся тоном произнес он. Я хотел, Ани, поверь мне. Я хотел бы быть там, рядом с тобой. Я хотел бы, чтобы ты встретила там всё лучшее, что есть у меня, и была счастлива с таким моим аватаром. Я хотел бы, чтобы ты забыла, наконец, и не травила больше свою душу картинами тех дней.
Я верю. Сан, я всё понимаю, всё-всё. Только я не хочу другого тебя. И забывать не собираюсь. Ты жив, я теперь это знаю. Я могу видеться с тобой, знать, что с тобой всё в порядке, и больше мне не нужно. Я выросла, изменилась. И то, что с нами было Это просто было. С нами. И это больше меня не ранит. Наоборот, мне кажется, за счет этого я пришла к чему-то очень важному и необходимому мне, она улыбалась, легко, открыто и нежно, не пряча взгляд, не тая боли в сердце, не осуждая.
А в нём У него много твоего?
Нет, ему достались какие-то мои черты, но очень маленькая часть, у меня не было выбора, что ему отдавать, извиняющимся тоном произнес он. Я хотел, Ани, поверь мне. Я хотел бы быть там, рядом с тобой. Я хотел бы, чтобы ты встретила там всё лучшее, что есть у меня, и была счастлива с таким моим аватаром. Я хотел бы, чтобы ты забыла, наконец, и не травила больше свою душу картинами тех дней.
Я верю. Сан, я всё понимаю, всё-всё. Только я не хочу другого тебя. И забывать не собираюсь. Ты жив, я теперь это знаю. Я могу видеться с тобой, знать, что с тобой всё в порядке, и больше мне не нужно. Я выросла, изменилась. И то, что с нами было Это просто было. С нами. И это больше меня не ранит. Наоборот, мне кажется, за счет этого я пришла к чему-то очень важному и необходимому мне, она улыбалась, легко, открыто и нежно, не пряча взгляд, не тая боли в сердце, не осуждая.
Как много, как невероятно много может уместиться в одном вздохе между двумя людьми. В пространстве между двумя взглядами. Как годы и века вытекают сквозь пальцы, когда рука касается руки. Они стояли там, вдвоем, живые. Выжившие в войне, которая пыталась стереть в порошок их сердца и научить их чувствовать только боль. И в эти минуты война закончилась, умерла навсегда, растаяла в промежутке между их соприкоснувшимися губами. И ветер заметал комнату белыми лепестками из сада, а они стояли, соединив, слив воедино горечь траурных белых хризантем и сладкую негу жасмина, на одну ночь, возродив из тьмы веков магию и дворцы, заповедные леса единорогов и волшебные мелодии менестрелей, ратное братство и тепло очага. Чтобы на рассвете с первыми лучами солнца всё это растаяло в их сердцах, оставив легкий отпечаток памяти с ароматом жасмина и хризантем.
Утром Анариэль наконец-то почувствовала себя в состоянии вернуться домой. Она сердечно простилась с феей, пожелала Ринзе научиться жить и получать от этого удовольствие и шагнула на тропы ветра.
Она возникла из воздуха прямо в кабинете отца. Видеть сейчас Нефа ей не хотелось, а тревожащие её сомнения были явно не для ушей Эрис.
У Винора Катарен за его долгую жизнь развилось прекрасное чувство времени, так что он вошел в кабинет, как только Анариэль появилась там.
Она рассказывала о своем приключении с шансоловкой недолго, хотя и весьма подробно. Отец не перебивал, хотя обычно он задавал вопросы и высказывал свои комментарии, не стесняясь, и это насторожило её ещё больше.
Ты зря так переживаешь, спокойно сказал он, выдержав паузу. Тварь, конечно, попалась сильная, но что бы она у тебя ни украла, пропажи ты не заметишь. Она не смогла забрать у тебя жизнь, и, значит, ты будешь спокойно, насколько это вообще для тебя возможно, продолжать жить. И никто не сможет сказать, что она забрала. Даже ты. И больше тебе скажу, дочь, подавляющее большинство людей живет так, будто у каждого по крошечной шансоловке за пазухой. Они каждый день теряют какой-то важный для них шанс. По чуть-чуть, по капле, но в итоге он вытекает весь. А потом они даже не представляют, что всё могло сложиться иначе, будь у них шанс. Тебя пугает неопределенность, но ты скоро о ней забудешь такова магия человеческой жизни. Тебя раздражает то, что в этот раз тебя уравняли с обывателями, но с этим придётся смириться. Эта твоя жизнь и так с первых дней не такая, как у других, так что хоть в чем-то быт и возьмет своё.
Анариэль задумалась, а потом сказала:
Спасибо, отец, я не думала так. Теперь я смогу успокоиться.