Обернувшись и увидев, что Алагерда уже сидит, роясь в складках своего сильно потрепанного и далеко не белого платья, в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы им сейчас пригодиться, Райнарт вздохнул и направился вслед за темным.
Что бы найти Дамона, не нужно было быть следопытом, и Райнарт без труда обнаружил его у ручья. Тот полулежал на бережке, опустив руку в воду, и занимался примерно тем же, чем во время заключения в Башне, пополняя свои силы.
Герой промолчал по этому поводу: возвращение обратно в нормальное состояние должно было обойтись чародею еще дороже, чем магическое буйство, к тому же добавлялся еще бой, вызов сильфа, а сколько он отдал Дамиру так долго его удерживая, – и вовсе страшно представить.
Дамон даже не повернул головы в сторону приближающегося героя, но заговорил:
– Забавно… Я могу разнести к чертям полмира, могу поднять покойника любой степени давности, но не могу спасти тех, кого… – он осекся, как будто слово могло ободрать губы.
"Господин Фейт" тоже часто думал о своем ученике, порой жалея, что не снабдил его зеркалом, или не сохранил у себя несколько капель крови Дамира, что бы если уж не переговариваться, то по крайней мере знать, что мальчик благополучно добрался и с ним все в порядке. Он усмехался себе, удивляясь, что ему так не хватает присутствия парнишки. Не раз ему приходилось останавливать свою руку, уже начинавшую чертить символы для заклятья поиска и отодвигать подальше ни в чем не повинную кружку с водой, что бы удержаться от вызова. Но во избежание последствий он решил, что ему лучше вообще не вспоминать о нем, что бы исключить всякую возможность связать Дамира с ним. В том, что Райнарт поймет ситуацию правильно – Дамон не сомневался… А теперь проклинал себя, что ничего не сделал, допустил происшедшее, когда мог и должен был вовремя предотвратить.
Райнарт сел рядом и протянул ему небольшую фляжку: напиток был самым обычным и представлял собой не эликсир какой-нибудь, а настоянный на травах бальзам – тоже полезная вещь, если подумать. Дамон устало улыбнулся:
– Да уж, герой… ты приходишь меня убить, а потом опять начинаешь откачивать…
– Значит, судьба у нас такая.
– Ты из-за меня опять без меча остался.
– Извини… – тяжело уронил Райнарт.
– Не извиняйся, – горько усмехнулся Дамон, – Ты был в своем праве. Тем более, что это право я дал тебе сам…
Райнарт кратко и очень зло выругался, пнув ни в чем не повинный камень.
– Когда я выбирал свою судьбу, я думал что от меня потребуется просто убивать чудовищ.
– Я свою судьбу не выбирал.
Дамон потер ноющий висок. От старого шрама, оставленного посохом Рандольфа остался тонкий белый изломанный след, почти незаметный под волосами.
– Татуировку тоже свел?
– Нет, – на удивленный взгляд Райнарта объяснил, – Зачем? Это тоже часть меня… от которой не избавишься, стерев рисунок на коже…
– Фейт… Тебя теперь так называть? – поинтересовался Райнарт.
Темный улыбнулся слегка.
– Я привык к этому имени. К тому же… ему стыдиться нечего.
– Знаешь, о чем я думаю? – негромко спросил Дамон после долгой паузы, и продолжил, когда Райнарт не ответил, – О том, что по сравнению с Дамиром, мне в жизни везло… Странно, но именно боль делает нас людьми, и она же толкает в пропасть…
Он говорил с улыбкой, но в устремленных в пространство черных глазах по-прежнему плескалась боль.
– Больше всего на свете я ненавижу Башню. Парадоксально, но и это дает ей силу.
Как бы объяснить… Предназначение предназначением, но пока что-то в тебе не изменится – выражаясь языком поэтов, сердце не напитается достаточной ненавистью и не обратиться ко злу, – Башня не почует претендента, а тот не услышит ее зова.
Конечно, – Дамон болезненно скривился, – нет ничего окончательного, кроме смерти…
Но свернуть с этого пути уже сложно.