И Мерилин фон Бруннен читает Соне стих, от которого я, видавший виды котяра, краснею
Эротического удовольствия, признаюсь, я не получил. Не догоняю, наверное. Зато моя хозяйка тысячу евро сэкономила!
Ну, тебе, пожалуй, еще рано так пиариться. резюмирует Мерилин. Сначала выйди хотя бы на рынок, поосмотрись, привыкни, пообщайся с народом.
Мерилин была писательницей со стажем. Они давно дружили с моей хозяйкой.
В Германии, в маленьком городке Кляйнштадт, уже вышли три ее книжки со сказками для детей.
И роман для взрослых «33 эротических сна», от которого дрогнул весь ее городок, а особо моральные соседи-бюргеры перестали привычно кланяться.
Ни денег, ни славы всемирной Машка пока еще не добилась.
Но дело это наживное. Подруга уверена, что станет несметно богатой и знаменитой. И после этого точно пригласит Соню. И меня, конечно! К себе, в гости, разделить радости ее сказочных побед.
Но дело это наживное. Подруга уверена, что станет несметно богатой и знаменитой. И после этого точно пригласит Соню. И меня, конечно! К себе, в гости, разделить радости ее сказочных побед.
Вот тогда -то мы с ней, втроем, таких шедевров накропаем! Весь мир содрогнется!
Короче. Прислушаться к советам маститой подруги было разумно.
Но будут ли улетать книги с такой подозрительной фамилией, которая красуется на обложке и явно отпугивает читателей!
Меня бросает в холодный пот. Хотя коты, говорят, не потеют.
Проценты в ломбарде растут, время бежит, ящики с книгами Говерлой застыли в нашей прихожей. А драгоценности в ломбарде! Мой медальон! Как же мне помочь хозяйке?
А, может, мне вышиванку на себя нацепить? И красные шаровары! А Соню украсить веночком с цветными ленточками.
Ну, тогда уж и борща украинского кастрюляку наварганить? С чесноком и сметанкой! И в люди. На рынок. С промоакцией! С поварешкой. Одноразовой посудой.
Примазаться, так сказать показать, что не чужие мы!
Но с такой фамилией, как у нас! Какая вышиванка! Еще и побьют!
Или заколоть мне за уши ермолку? Прицепить по кудрявому пейсу! И на израильский рынок? Прямо в их посольство.
Купите книгу, братья евреи! Свои мы, свои! Цукерманы!
Но у Сони волосы не кудрявые! Нос не горбинкой! И на идишь она ни бельмеса. А уж я тем более. Со своей то космополитической рожей! Вот же надают по ушам! Ой, какой кошмар!
И куда нам, бедным, деваться с такой фамилией!
Я прозаик. Пишу про заек
Говерла из книг вздымается к потолку. Я взираю с ее высот, развалившись на соболином меху. Успокаивает мысль, что Говерла мелкая сопочка в сравнении с Эверестом.
Мне беспокойно. Снятся кошмары о конце света. Соне тоже эта гора книг не в кайф. Ломбард кровожадно требует денег.
Клеить плакаты на столбах, с объявлениями о чаепитии с писательницей, как советовала Мерилин, мы не стали.
Но о выходе к людям призадумались. Ярмарка! По телеку всю неделю трезвонят о ней! И как же тут без рекламы?
Кто у нас Соня? Прозаик! Соня снимает фото неверного мужа из рамки. Засовывает в рамку белый лист с текстом. «Я прозаик. Пишу про заек»
И вот, мы на Печерске, на ярмарке.
Покупателей, потенциальных наших читателей-тучи. Как обалдевших ворон в киевском небе, в аномально жаркую зиму. На ярмарке в два ряда установлены палатки. Продают картошку, свеклу Рыбку парную и охлажденную.
Ярмарка сельскохозяйственная. Народ с тележками и сумками снует между палаток, весело скупая дары щедрой украинской природы.
Мы в растерянности застываем между рядов. Уставились на палатки. Обе руки у Сони заняты.
В одной я, в контейнере. Литературный талисман! В другой руке две упаковки книг.
Рядом голубая палатка. Деловая блондинка, с русой косой, продает сыры. Радамер, Маздам, Гауда
Народ цепочкой выстроился за деликатесом. Мелькают руки блодинки в перчатках и дорогих часах. Не иначе, швейцарских!
Вот она длинным ножом режет сыр. Считает купюры, складывает их в карман лимонного фартука. Услужливо улыбается покупателям. Я заворожен зрелищем.
Вот, что надо нести на рынок! Жратву! А не книжки! Совсем моя хозяйка не в теме.
Рядом мужик в фуфайке, разложил сухофрукты на столе. Народу у него нет.
Мужик со скучающим видом смотрит на нас.
Совсем бабенка взбесилась, думает он, наверное, -макулатуру приволокла на рынок! И еще кота в клетке. Тогда моя переноска не была облагорожена картинкой с корешками книжных шедевров.
Соня просится к мужику, на край стола. Мужик с любопытством соглашается. Соня выставляет все книжки, разорвав бумажную упаковку. Горкой, пирамидой, согласно феншую. Чтобы продажа была, зашибись! Ставит фоторамку с рекламой про заек.
Меня за решеткой, рядом. А сама сбоку, будто товар вовсе и не ее.
Мужик-сухофруктчик, презрительно усмехается.
Я гляжу, вы большая оптимистка! И кота зачем-то приволокли. На продажу?
Кот этот вовсе и не кот.
А кто же? мужик выкатывает глаза.
Талисман.
Смотрю, мужик украдкой крестится.
Свят, свят, свят
Слева палатка с сырами. Лоснящаяся от счастья блондинка с косой гребет бабки. Вот бы моей хозяйке так! И медальон мой, и драгоценности выкупила бы.
Справа палатка со свежемороженой рыбой. Там тоже очередь за семгой, хеком, камбалой и даже за скользкими бычками по 10 гривен за килограмм. Народ, науськанный журналистами, начинает менять привычки питания. Переходит на кальций и фосфор!