За сиреневыми полосами чистого стекла скрываются хитро-добрые глаза великана шеф-повара, и просто добрые его начальника-контролера Димы.
Кто из них Бэлл так и осталось пока неизвестным, Дима-директор, так и не прошел кастинг на мессира, и скорее всего, из-за того, что на спор, и из-за большой нужды в славе, согласился дать избить себя три раза по жопе своему другу-врагу длиннолапому шеф-повару, который сам претендовал на эту роль, но тоже:
Не вышло.
А банальный вариант с Олегом Басилашвили нам, к сожалению, не подходит, ибо:
Что было то прошло и, следовательно, повториться не может, а может только:
Возродиться, что значит родиться заново. А нового как обычно не узнают.
Евтушенко? Он, увы, проиграл Бродскому, и проиграл настолько, что можно подумать:
Был бы не против, если бы его вообще никогда не было.
Вот говорят:
Народ на площади мог бы кричать, чтобы освободили не Варраву, а Иисуса, и:
Его бы не убили. Возможно ли это? Ответ:
Нет. Просто по-простому, как и сказал Каи:
Пусть лучше Один Человек погибнет, чем весь народ.
А толпа это и есть народ, он не состоит из мнений отдельных человеков, а имеет своё:
Личное мнение, которого уже не было, когда Иисус нес крест через четырнадцать точек распятия, тогда люди выражали уже:
Своё Личное мнение, и они плакали.
Тем не менее, этот парень из леса, кажется, так и пёр на Это Место, ибо опять выполз-вырвался из-за своего стола, так как всё равно, как он сказал:
Пока нет горячего, я скажу-свяжу несколько слов и много букв:
Приходит время сожалений.
При полусвете фонарей,
при полумраке озарений
не узнавать учителей.
Многие задумались:
Кто принесет себя в жертву?
Ибо, как заметил Плинтус, обращаясь к Редисон Славянской:
Ты меня не бросишь?
Но не успела эта амэрикэн-лэди:
Определиться вот так сразу, что можно было играть марш Мендельсона. Ибо, да, это была леди, которая могла бы быть в некотором смысле Ека-2, пусть не Фике, не Августа, но София, тем более, можно было уже не глядя по сторонам ожидать поддержку в виде Феклы-Моти с четвертью подсолнечного масла, приготовленного для всякого, кто попытается перебежать дорогу Графине, как нежно они общались между собой:
Электрическая Княгиня и Любомудрая Графиня. Хотя не исключено и обратное.
Поэт что-то почувствовал, в том смысле, что их может быть больше, чем одна, и неожиданно даже для самого себя, опять сел на место:
И вовремя, ибо могучая леди прошла бы сквозь него, как линкор Наполеона через толпу рыбацких лодок Дениса Давыдова абсолютно, не обращая на них внимания Тарле.
Она хотела схватить за шкирку Кота, который пристроился на торце стола противоположном СНС, но умный выше меры адъютант его Превосходительства, подставил мягкую лапку, выпустившую когти пусть и меньше, чем у Медузы Горгоны, ну так это специально, чтобы пока что они не достали прямо до:
Самого сердца. Вот тогда это было бы, действительно, больно.
И Тетя если кто не понял, что это была она просто передумала, так сказать:
Таскать Кота за хвост, и облизнула свою руку только после того, как сказала пару слов:
Если, кто не забыл, возьмите последний выпуск Лексуса.
Это даром? спросил Пли.
Самой собой, если иметь в виду, что заказали ужин и на меня.
Да, конечно, ответила СНС, скажите метрдотелю, чтобы подошли, наконец, официант и официантка мы сделаем заказ.
И когда он был сделан, официант-сомелье добавил:
Если бы вас было двенадцать, метр сделал бы вам скидку.
Скидку?
Да, тогда вы могли бы посадить за ваш стол еще одного человека.
Бесплатно?
Главы 46
Медиум:
Пилат взял Иисуса на свой остров в Океане, где было хорошо, ибо, как резюмировал поэт:
Пивной бар с обязательной очередью, здесь есть у меня.
Ибо нам иначе без небольшого бардальеро, как сказал Василий Шукшин:
Я не только петь, но и:
Пить не могу! А скорее всего, даже наоборот.
Тем не менее, такая командировка мне скоро наскучила, несмотря на большую библиотеку и приличную местную как у Шекспира: всегда желанную кухарку-работницу персиковой теплицы и цветника даму не старше, я думаю, многих.
Почему?! очень удивился он.
И я ответил, думаю, достойно, как говорил Вася Шукшин:
Я возвращаю ваш портрет:
Я популярно объясняю для невежд:
Я к болгарам уезжаю, в Будапешт.
Если темы там возникнут сразу снять.
Бить не нужно. А не вникнут разъяснять.
Я по ихнему ни слова ни в дугу и ни в тую.
Молот мне так я любого в своего перекую.
Но ведь я не агитатор, я потомственный кузнец,
Я к полякам в Улан-Батор не поеду наконец.
Сплю с женой, а мне не спится: Дусь, а Дусь.
Может я без заграницы обойдусь?
Я ж не ихнего замеса, я сбегу.
Я ж на ихнем ни бельмеса, ни гу-гу.
Лучше бы тебе остаться, сказал Пилат.
Почему? спросил я.
Ты думаешь никто не пробовал То, что Ты задумал? Многие пробовали, но ничего не вышло.
Дело в том, что Я иду не один, ибо это не Моё Я, а
Понимаю. Но все шли с богом.
Я иду за Богом, но иду не один, а с
С учениками, чуть не улыбнулся Пилат, но они же ж еще ни бельмеса:
Ни хгу-хгу.
По дороге научатся.
И допел до конца:
Пили мы, мне спирт в аорту проникал.
Я весь путь к аэропорту проикал.
К трапу я, а сзади в спину, будто лай:
На кого ты нас покинул, Николай!