ка, с пристрастием разглядывая меня свои-
ми холодными глазами. Будто на фотогра-
фиях в Интернете не налюбовалась!
И мой ангел-хранитель мне настойчи-
во шепчет, что с этой дамочкой мне будет
сложно.
А вы интереснее, чем на фото, гово-
рит она с некоторым разочарованием.
«Красоту ничем не испортишь», так и
хочется ляпнуть мне, но я скромно улыба-
юсь, потупив глазки.
Адель лет под сорок. Она хороша собой
и блондиниста. И пахнет от нее деньгами.
Все это я замечаю украдкой. Пялиться на
нее я не решаюсь.
Она уверенно ведет машину по крутой
горной дороге. Сладко, почти приторно
улыбается, не меняя холодного выражения
глаз. Мы о чем-то говорим, незначитель-
ном и уместном в подобном случае. Запо-
минается фраза, что в ущелье из Москвы
они приехали за здоровьем.
Разбитая грунтовая дорога вьется вдоль
горного ущелья. Я с тревогой слежу за ней.
Мы долго едем мимо старых дач, постро-
енных из того, что было, с покосившими-
ся заборами, и мне кажется, что путь наш
бесконечен.
В салоне из кожи цвета кофе с молоком
тепло и приятно пахнет. А там, за окном,
слякотно, холодно, бедно и противно.
«Куда меня везут? И что со мной будет?»
вдруг мелькает в моей голове подленькая
мысль. Как я могла так опрометчиво дове-
риться случайным людям из Интернета?
Вон какое хитрое лицо у этой в «Адидасе».
И заливается соловьем. А вдруг она меня
возьмет в рабство? И я буду пахать за та-
релку супа в день. Под визжащее пение
ее кожаной плетки. Буду изможденной,
голодной, затравленной. И мои родные не
смогут меня найти. Ведь я не сообщила им,
куда еду. А когда мне все же удастся сбе-
жать от рабовладельцев, я уже буду с изло-
манной психикой и ни на что не годной.
Череду моих мазохистских мыслей рез-
ко прерывает конец путешествия.
Машина останавливается перед солид-
ными дубовыми воротами. Смелый полет
мысли неизвестного автора застыл в ри-
сунке кованого железа. Мы подходим к ка-
литке. Я с тревогой оглядываюсь назад. Со
всех сторон одни горы, поросшие лесом.
Дом-дворец в три этажа, обнесенный
высоким каменным забором, напоминает
гриновскую «Дикую розу», которая бело-
снежным облаком застыла среди серых
по-зимнему гор и казалась полным недо-
разумением в соседстве с убогими старыми
дачами.
Я залюбовалась дворцом. Его вычурная
роскошь и новорусский выпендреж были
вполне понятны и внушали доверие. На
крыше примостились скульптуры белых
ангелов с крыльями. А на белоснежном
спуске крыльца, на перилах гривастый
белый лев.
На фасаде дома красовался герб с золо-
тыми буквами «А.Е.», вычурный и с пре-
тензией.
«Адель Евгеньевна», легко догадалась я.
Мои мелочные мысли о тарелке супа
улетучились сами собой.
Меня завели сначала в гостевой дом, где
мне предстояло жить и который восхитил
меня своим великолепием.
Это было совершенно новое прекрасное
жилище из двух комнат, кухни и ванной.
Со всей современной техникой и оборудо-
ванием. С дорогой мебелью и плазменным
телевизором. Адель уловила восторг в моих
глазах.
А теперь я познакомлю вас со своим
мужем, властно говорит Адель и ведет
меня во дворец.
На большом крыльце их дома я скольжу
и чуть не падаю. Ноги разъезжаются.
Осторожно, тут очень скользко. Строи-
тели напортачили, предупреждает Адель.
Я поправляю свою зализанную приче-
ску, серое «беременное» платье из «Хума-
ны», очки на носу и принимаю выражение
лица этакой задротки, как выражается моя
очень современная дочь Ленка.
В зале-студии, у тлеющего камина О
Боже мой! Мистика! Вот же сила мысли!
На шоколадном кожаном диване, с сига-
реллой в зубах и в бархатном синем халате
возлежит хозяин-барин. Лысый мужик лет
сорока. С внешностью Андре Агасси.
Гена! Это наша помощница. Мария,
официальным тоном говорит Адель.
Гена невнятно что-то буркнул на мое
«здрасьте», равнодушно скользнул по мне
взглядом и отвернулся в телевизор. Совер-
шенно адекватная реакция нормального
мужика на синий штопаный чулок. «Ура!
думаю я. Это лучше, чем нездоровый
интерес к смазливой служанке». Как это
бывает сплошь и рядом, когда мужик не в
состоянии задушить в себе первобытного
человека. А молодая хищница, попавшая в
чужую семью, не может справиться с соб-
ственными инстинктами серой вороны.
А потом скандалы, слезы, причитания
законной жены, трусливые оправдания
неверного мужа, и, как правило, финиш,
когда ворону с треском изгоняют из чужого
гнезда. А нечего устраивать охоту на чужие
яйца!
В доме, кроме самой хозяйки и ее мужа,
никого не было. Если не считать трех ко-
тов. Они сидели в подушках на роскошных
диванах. В воздухе высветленной солнеч-
ной дорожкой плясала пыль с кошачьей
шерстью.
Это Вареник, это Анфиса, а тот, черный,
Это Вареник, это Анфиса, а тот, черный,
Митяй, любовно перечисляла Адель. Вы
ведь, Мария, любите животных, правда?
Обожаю, поспешила соврать я, что-
бы не ляпнуть своего мнения о том, что для
меня животные в доме, на диванах, исклю-
чены. Только за его пределами! А если они
все же в доме, то это уже катастрофа!
Адель показала мне дом и все поместье.
Она водила меня по трем этажам, с гордо-
стью рассказывая о достоинствах своих
владений.
А сейчас самое главное, Адель ин-
тригующе взглянула мне в глаза, достала