Думаю, вы поняли мою мысль! отрезал куратор, Не смею вас больше задерживать.
Счастливо оставаться, товарищ Петров, ответил полковник.
«На первый раз пронесло. А дальше что-нибудь придумаем. Наше дело правое, победа будет за нами», вышедший на улицу полковник расправил плечи, вдохнул пыльный московский воздух и впервые улыбнулся.
2
В тяжелом плаще, развевающемся как черные крылья за спиной, он стоял у каменного парапета на краю крыши и улыбался. Город лежал, поверженный к его ногам. Узкий серпик луны освещал широкие прямые проспекты и узкие изогнутые переулки старого города. И тени, тени везде. Тени естественные, порожденные дневным или ночным светилом. И другие, шевелящиеся словно щупальца, заглядывающие в окна, ищущие оставшихся в городе живых. Сзади, за спиной, замерла свита, страшащаяся невольным движением или шумом прервать затянувшееся молчание господина. Завтра никчемные людишки приползут с изъявлениями покорности и ключами от их жалкого города. Людишки, чьи жизни оказались такой хорошей пищей. Их властитель отчего-то решил, что он станет мощным оружием в распрях с такими же недоумками соседями. Это он-то, один из расы Господ. Теперь нет ни жалкой страны, ни соседей. Только на севере остались непокоренные, но это дело недалекого будущего
Он сделал незаметный знак рукой, и рядом возник силуэт в коричневом плаще с капюшоном.
Что прикажете, господин? один из лучших преданных слуг, даром что человечишка.
Завтра мы пойдем дальше. Оставь здесь руководителей из людишек, пусть думают что все закончилось, пусть плодятся и размножаются, он усмехнулся, А в середине города пусть поставят мемориал по невинно, хм, замученным. Пусть ходят и поклоняются им.
Осмелюсь спросить, для чего этот мемориал, мой господин?
Бесплотным тоже нужно чем-то питаться. Он бросил последний взгляд на затаившийся город и пошел прочь
Гена, Гена, вставай, ты же все проспал!!!
Ммм?
Разлепив с трудом веки, Геннадий попытался сфокусироваться на окружающей обстановке. Большую часть поля зрения занимало озабоченное женское лицо с пухлыми щечками. Наташа, жена. Он застонал и рывком сел на кровати. Реальный мир постепенно занимал подобающее ему место. Низкий потолок, убогая мебель. Тесная комната в пятиэтажке на Нижегородке. Все, как всегда.
Опять эти сны? озабочено спросила Наташа.
Да, прохрипел он пересохшим ртом, Сколько времени?
Много! Тебе на работе уже через полчаса быть надо! Я тебя никак добудиться не могла!
Вот же черт! Геннадий помчался в санузел, пытаясь одновременно чистить зубы и намыливать щеки для бритья. Получалось одинаково плохо. Наконец, махнув рукой на недобритую щеку, он выскочил обратно, влез в плохо выглаженный костюм, сунул галстук в карман и побежал к выходу.
Оболтус в школе? на ходу спросил он жену.
Лето же, каникулы, растерянно ответила та.
Да точно. До вечера! он выбежал на лестницу и заскакал по ступенькам вниз.
Квартал пятиэтажек, выстроенный между Нижегородской и Новорогожской улицами давно проснулся и занялся своими привычными делами. Бегали по дворам дети. Рассевшиеся на лавочках старушки провожали бегущего Геннадия задумчивыми взглядами.
О, здорово, кого я вижу! вот только этого не хватало! Неизвестно откуда взявшись, путь преградил Вован, сосед с первого этажа. На красной небритой роже светилась искренняя радость нечаянной встречи.
Геннаха, дружище! Вован широко раскрыл объятия, обдав Геннадия сложным выхлопом утреннего перегара, Как же я рад! Шел, думал кто же мне даст полтинник с утра, а тут ты! Дай, я тебя обниму!
Вова, ну я же не бухгалтерия! попытался вывернуться Геннадий, но тот знал свое дело крепко и жертву выпускать не собирался.
Ну, я же тебе отдам! С получки. Или еще с чего-нибудь. Мы же друзья, Геннаха?
Ага, с пенсии Геннадий вытащил из кармана пятьдесят копеек, бывших ровно половиной приготовленного на обед рубля. Отказать, как обычно, не хватило духа, и Вован об этом отлично знал.
Спасибо тебе, дружище, выручил рабочий класс! с чувством произнес Вован, но Геннадий уже бежал к остановке.
Ну вот! Сто шестой автобус уже уехал и весело моргал желтым огоньком, поворачивая направо в Калитники. Семьдесят четвертого тоже не видно, одни троллейбусы равнодушно катили мимо. Затравленно оглянувшись, Геннадий помчался через район напрямую.
Хладокомбинат, на котором работал Геннадий, напоминал своим видом средневековый замок, возвышающийся темно-красными кирпичными стенами между жилым районом и Калитниковским кладбищем. Но замок этот жил какой-то странной жизнью, качая в своих венах трубопроводах аммиак, выдыхая жар из теплообменников, впуская и выпуская из ворот погрузчики. Храня от теплого лета за мощными стенами вечный холод своего сердца гигантских холодильных камер.
Проскочив проходную, Геннадий резко сбавил ход, надеясь, что его примут за давно присутствующего на работе и идущего по каким-то важным служебным делам. Но не тут-то было, завернув за угол, он наткнулся на крайне недовольного главного инженера.
А, Скрябин! Где ты ходишь? главный инженер даже не пытался скрывать раздражения, В первом холодильная установка не работает, если мороженое потечет отвечать будешь ты!