Останется лишь память о тебе,
тебе самом и то, каким ты был:
Как жил, с кем пил, с кем хлеб и кров делил,
кому помог, кого за что простил,
какую роль сыграл в чужой судьбе,
останется лишь память о тебе.
Шут
Забавный и чертовски милый,
наивный, странный арлекин.
О как печален ты без грима,
как плачешь ты, когда один.
В твоей каморке скудный ужин.
Дождь по карнизу болеро
выстукивает, будто служит
в оркестре бубном. В рюмке ром
последней каплей не утешит,
но может в сердце боль уймет.
Ведь ты давным-давно безгрешен.
Да разве ж публика поймет?
Кому сегодня интересно,
что ты усталый и больной?
Ты должен петь смешные песни.
Раз ты артист иди и пой.
Пошире нарисуй ухмылку
и вытри мокрые глаза.
Колпак, бубенчик на затылке
И покажи им голый зад.
Пусть будет публика в экстазе.
Они пришли сюда за тем.
Художник ярких безобразий,
ты не себя при всех раздел.
Под громкий смех, при ярком свете
ты душу в панцирь заковал.
А зритель даже не заметил,
как сам сегодня низко пал.
Ретро
В немом кино столетней давности,
в банальной сцене о любви,
ты этот кадр останови,
где наш герой уже почти достиг
момента, когда плачут зрители.
Вернее, плакали тогда.
Сегодня это ерунда.
И несогласные родители
уже прервать не смогут ход
романа или просто повести.
А эти угрызенья совести
наш зритель вовсе не поймет.
В такой переоценке ценностей
наивен классик и смешон.
Чего сказать хотел здесь он,
дойдя до нашей современности?
И почему, в минуты слабости,
когда я выхода не знаю
все время кадры вспоминаю
из фильма той столетней давности?
Толкование
Я постучала. В ответ открыто.
Открыто не заперто. Я вошла.
Старуха, гундося под нос сердито
ворча, из печи выгребала шлак.
Строчил пулеметом на тумбе Zinger,
чтоб в нужную вещь превратилась дрянь.
Над печкою шторка на толстой резинке,
на тусклом, немытом окне герань.
Ну, здравствуй! кивнул мне старик, не вставая,
не переставая крутить колесо.
Да, вот пришла я узнать, что не знаю.
Пусть баба твоя растолкует мой сон.
Зачем в толковании сна ты ищешь
ответы? не проще ли дальше спать?
А впрочем, для нас-то, убогих и нищих,
твое желание благодать.
И вот разложила старуха карты,
а там шестерка, туз и валет.
Опять проводник прокричал и куда-то
пропали карты. Седой рассвет
забрезжил. И снова я не узнала
что означала во сне змея.
И снова поезд на три вокзала
из Петербурга довез меня.
Мечусь между белой и черной ночью.
Душа заплутала в кибитке стылой,
где печь выскребают и Zinger строчит
из крайней, заросшей бурьяном могилы.
О дружбе
О дружбе
А когда было проще? Да когда-то было.
Упустила я тот момент, упустила.
Распылила силы в гульбе с друзьями.
Ну и где они? Кто не здесь, кто в яме,
кто на дне таком, что мороз по коже,
кто уже не друг. Даже не похоже,
что когда-то был самым верным другом,
а сегодня мимо, и не то, чтоб руку
протянуть кивнуть, подмигнуть не сможет.
И ему я больше не подруга тоже.
Нас ломала доля, нас меняло время.
В сердце нет досады. В дружеской измене
кроется знаменье нынешней эпохи.
Память прошлой жизни собирает крохи,
чтоб опохмелиться от того веселья
дружного, шального, пьяного безделья.
Дама
Эта дама с собачкой нечеховского разлива
в нашей рюмочной ошивается
постоянно.
И в стакане ее портвейн не кончается
дама пьет красиво,
по глоточку-капельке, не спеша.
Далеко не свежая,
но по своему хороша.
Даже последний пьяница
при ней материться не смеет.
Все пытаются
умные разговоры вести
про артистов кино, а еще стихи
ей читают разные.
Вы мне не верите?
И напрасно.
Вы зайдите сами сюда под вечер.
Здесь, в дыму забвения душу лечат
и свою беспомощность утешают
бывшие полковники,
герои-любовники
Жизнь большая
то ли была, то ли мимо прошла.
А собачка? А что собачка
маленькая сучка непонятной породы,
скромно угощается колбасной шкуркой,
загадочно молчит, как и ее хозяйка.
Правда, злые языки пустили коварный слух,
будто дама отродясь глухонемая
и пол жизни провела в городском дурдоме.
Но буфетчица Тоня
утверждает, что если бы не эта дама,
у нас бы давно был шалман и притон.
А так, приличное заведение.
Коля
Мы говорим не то, что думаем,
думаем не то, что подразумеваем,
а делаем, как прикажут,
а не то, что хотели бы делать.
Так уж устроен мир нормальных людей.
Вот, и кто тем укладом доволен?
Но живет во дворе у нас Коля
тихий такой дурачок.
Верит каждому слову буквально,
улыбается ни о чем,
со всеми здоровается за руку.
Руки его теплые, мягкие. Натурально
переживает за всех.
Обидеть такого паскудный грех.
И мы уж, как можем
при нем хорошими быть стараемся,
чтобы Коля зря не расстраивался.
А Коля опять заболел
врожденный порок сердца,
слабый иммунитет и другие
сопутствующие диагнозы.
Его мама, дворничиха Егоровна
умаялась с ним вконец.
И мы притихли.
Страшно Колю-то потерять.
Ходим на цыпочках, шепчемся:
«Вы слышали? Коля-то болен.»
Куда нам, таким, без Коли?
Как бы не скурвиться окончательно
Подстилка
Ни платочка, ни колечка,
ни цветочка за любовь
вышел утром, отряхнулся,
как в уборную сходил.
Ну, не принц и не на белом,
и совсем не на коне.
Просто так, с тобою путался,
в замужество не звал.