Философия как наука
Двадцать пять потерянных веков
Юрий Ротенфельд
Иллюстратор В. И. Тильман
Редактор Л. А. Дорожина
© Юрий Ротенфельд, 2017
© В. И. Тильман, иллюстрации, 2017
Благодарю покойного моего брата Володю Тильмана за подаренные мне рисунки в знак понимания и признания тех идей, которые я высказывал ему, не будучи еще профессиональным философом.
Выражаю благодарность моим друзьям и коллегам, поддерживающих и разделяющих мои идеи.
Благодарю жену первую слушательницу, самого строгого критика и самого сильного моего сподвижника и вдохновителя.
Редактор Л. А. Дорожина
Художник В. И. Тильман
Все права защищены.
Впервые эта книга была опубликована в 2008 году на основе разработанного мной нового философского направления неклассическая диалектика. Она называлась «Миссия Патриарха» и была издана символическим тиражом, что предопределило ее судьбу книга осталась неизвестной. А поскольку ценность книги сохраняется и сегодня, постольку я решил разделить книгу на две части. Название одной из них я оставил прежним. Тогда как название данной книги я вынужден был заменить на более подходящее «Философия как наука».
I. Введение. Свобода от разума и путь к нему
От разума к рассудку. Проблема взаимосвязи рассудка и разума пронизывает всю историю европейской философии. Их различение наметилось уже в древности. В философии Аристотеля это пассивный и активный разум, тогда как уже в средние века, например, в учении Николая Кузанского рассудок и разум интеллект понимались как ступени познания. Однако наиболее углубленно взаимосвязь этих категорий рассматривается в немецкой классической философии.
Так, например, И. Кант считал, что познание складывается из трех ступеней: чувственного, рассудочного и разумного. Органы чувств дают нам ощущения и восприятия, которые, как явления, упорядочиваются рассудком путем создания понятий и категорий. Выйти за пределы чувственного опыта и постигнуть сущность вещей, понять их такими, какими они существуют независимо от нас, может только разум. Но попытки разума постичь сущность окружающего мира оказываются тщетными.
Иной в этом вопросе была позиция Гегеля, который сделал попытку постичь рассудочное и разумное мышление в их диалектической связи, в единстве. По его мнению, рассудок это низшая ступень мышления. Он способен давать всего лишь застывшие определения вещей, расчленять объекты на части, фиксировать их противоположные стороны.
Под рассудочной стороной мышления обычно понимают способность последовательно и непротиворечиво рассуждать с субъективных точек зрения, приводить наши знания в определенную систему.
В разумном мышлении понятия должны выступать в динамике, отражая изменчивость, процессуальность и объективность бытия. Здесь заключено различие между рассудочной формальной логикой и разумной диалектической логикой, которая в учении Гегеля в полной мере так и не смогла стать реальностью. Не стала она воплощением разума и в более позднее время, несмотря на усилия многих поколений философов.
Как же могло случиться, что, продвигаясь по пути от рассудка к разуму, и претендуя на роль «науки наук», философия в течение двух с половиной тысяч лет не только не обрела искомое, но напротив, пошла вспять, полностью потеряв направление интеллектуального развития?
И сегодня философия не только не может возвыситься над рассудочным мышлением, но, напротив, все более утопает в иррационализме, впадает в мистику.
Поэтому свободная философия, как ее понимал, например, Н. Бердяев, т.е. стремление человеческого духа быть свободным от реальности, от рабства у необходимости, это движение разума вспять.
«Научная логика, пишет Н. Бердяев, есть орудие приспособления к необходимости, в ней есть покорность мировой необходимости, и на ней лежит печать ограниченности этой необходимостью, этой данностью»1. «Философия, продолжает Н. Бердяев, есть принципиально иного качества реакция на мир, чем наука Подчинение философии науке есть подчинение свободы необходимости. Научная философия есть порабощенная философия, отдавшая свою первородную свободу во власть необходимости»2.
Стихия философии свобода от «мира», а не необходимость.
Вместе с тем, во все времена были попытки превратить философию в науку, согласовать ее с природной необходимостью, поскольку источником знания всегда выступала реальность. Не случайно философия всегда стремилась к четкому отделению субъективного мнения, связанного с произвольными размышлениями субъекта, от интерсубъективного и объективного знания. Подразделение на знание и мнение было одной из предпосылок возникновения науки. Однако философия в этом отношении никакого существенного прогресса не добилась. Так может, нужно принять тезис Н. Бердяева о том, что
«философия ни в каком смысле не есть наука и ни в каком смысле не должна быть научной»3?! «Философия есть искусство, а не наука»4.
На мой взгляд, дело заключается в том, что философское знание нуждается не только в рассудочном мышлении и в найденных им предельно общих понятиях философских категориях, но и в разумном мышлении, выделяющем принципиально другие абстракции некие структуры мысли, отражающие динамику и структуру бытия. Однако зародившаяся в античной философии система этих абстракций не только не получила движения вперед в последующие эпохи, а, напротив, философия растеряла и то, что было наработано. Я имею в виду те абстракции, которые Аристотель называет «видами противолежания», и считаю, что без их возрождения философия никогда не сможет претендовать на разумность. Она так и останется филодоксией субъективной, рассудочной любовью к мнениям. Отсюда берет свое начало и рассудочность многих гуманитарных наук.