Мамуля та вышивает, покачиваясь в гамаке или устроившись в гостиной. Ее кредо: «Обо всем должны хлопотать мужчины». Она могла бы организовать кружок вышивания для девочек, я сколько раз ее уговаривала, но мамуля ни в какую. Она даже не продаст вышивки любопытствующим туристам, так как бросает панно, не закончив. Не могу же я за нее вышивать самые сложные куски!
Папа Леня. Он считает свою миссию исчерпанной. «Я, твердит он каждый день, вывез вас из России и не дал протухнуть в Нью-Йорке. Теперь, молодежь, дело за вами. Добейтесь чего-нибудь от жизни, покажите свою стать.» Ну, мы и показываем, как можем.
Ах, вы еще спрашиваете, какого лешего я ввязалась в авантюру с эмиграцией. Я бы и не ввязывалась, кабы не разрыв с Сергеем. Когда в стране началась эта заваруха с перестройкой, мне страшно нравилось. Свобода, свобода! Что денег нет не беда, эка важность. Поэтому когда Леонид Борисович развил активность, готовя семейство к выезду за бугор, я подняла мятеж и заявила, что остаюсь. Дескать, Россия мне мила, я патриотка и стану Сереженьке верной женой. И тут у нас с ним все развалилось. В один день. Бесповоротно. Всей памяти о нашей любви «капитанский» белый материал, идущий на пошив кителей. Отрез мне подарила Сережина мать, а костюмчик вышел такой классный, что я до сих пор его таскаю, и сносу нет.
Да, кстати: евреев у нас половинка с четвертинкой, потому как мы с мамулей чистокровные русаки, папа Леня полукровка, а Валька, само собой, «квартерон». Я уж молчу про Игоря. Он безотцовщина, сын иностранного студента, внук африканского царька. Причем он даже не мулат, а невообразимый белый негр, с характерными чертами лица, шапкой черных волос и совершенно европейской, светлой кожей.
И этот вот белый негр, наш недоделанный зомби, в ту ночь не вернулся после спектакля домой.
Глава 3
Ночью я спала вполглаза, прислушивалась: не явится ли Игорь, не просквозит ли на второй этаж в свою комнату? Нет как нет! Под утро я крепко заснула, а пробудилась от шумного пения папы Лени:
Эх, Настасья, ты Настасья,
Отворяй-ка ворота.
Отворяй-ка ворота,
Принимай-ка молодца!
Что дальше в песне поется, никто из нашего семейства не в курсе, поэтому папа Леня ревет страшным голосом ударный аккорд:
Эх, Настасья, пляши-и!
Порой он варьирует: «Настасья, дрожи!» Или она же «круши», «кружи» и так далее.
Я влезла в халат, сунулась в спальню Игоря. Постель не разобрана брат не приходил. Неужто он в больнице со сломанной челюстью?! За больницу придется платить Я спустилась в гостиную.
Смир-рна! заорал при моем появлении папа Леня.
Смир-рна! заорал при моем появлении папа Леня.
Обращался он не ко мне: на плетенном из пальмовых волокон ковре подскочил и стал во фрунт маленький мангуст. У него, видно, с головой тоже непорядок, как у Валентина. Ну, какой разумный зверь будет стоять на задних лапках перед Леонидом Борисовичем, в котором генеральского один голос, а сам он армии не нюхал?
Мангустов раньше на Антилах не было; зато во множестве водились змеи, и превредные. Вам что-нибудь говорит название «копьеголовый гремучник»? Эта зараза одним духом рождает семьдесят одного детеныша, а ее укус ведет к мучительной смерти. Для борьбы с нею на острова завезли мангустов; славные зверушки со змеями не совладали, но сами расплодились до безобразия.
Вот и у нас в доме поселился Рики. Он не такой симпатяга, как на рисунках в книжке моего детства и мордочка у него длиннее, и хвост пожиже, но все равно живой Рики-Тики-Тави придает особое очарование дому.
Вольно! скомандовал папа Леня, Рики опустился на все четыре лапки и побежал мне навстречу. Гутен морген, буэнас диас, приветствовал меня приемный папочка. Завтрак сегодня вегетарианский, для соблюдения фигуры, он с кисловатым видом кивнул на огромное блюдо на столе.
На блюде громоздились истекающие соком, ароматные дольки папайи. Я не великая поклонница «тропической дыни», однако мы собираем ее возле дома бесплатно.
Еще предлагаются овсяные хлопья, замоченные в кипятке, добавил папа Леня бодрым голосом.
Мой отчим сидел в шезлонге у окна. Одет он был в пронзительно-синие шорты и демонстрировал миру крепкие ноги и начинающее набирать жирок, но пока что упругое брюшко. У папы Лени крупные, величественные черты лица, совершенно не подходящие инженеру по электротехнике, которым он работал в России. Такое лицо требует императорского титула, не меньше.
Кто знает, где Игорь? в комнату вошла мамуля.
У меня упало сердце: выходит, брат даже не позвонил. Может, он умер там, в роще?!
Мамуля прошла к телефону на журнальном столике, подняла трубку и послушала сигнал.
Еще не отключили, объявила она. Твой брат, Анастасия, мог бы не заставлять меня волноваться.
Когда провинятся братья, почему-то всегда корят меня. Как будто я их родила и такими воспитала. Мамуля придвинулась к столу, взяла с блюда ломтик папайи и начала аппетитно хрумкать.
Восхитительно, она прижмурилась от деланного наслаждения. Пища богов.
В свои сорок восемь мамуля по-прежнему красотка хоть куда, а ее фигуре позавидует любая молодуха. Счастье, что фигурой я в нее. По дому мамуля непринужденно ходит в вышитых трусиках и лифчике. Это единственная работа, которую она довела до конца: на одной чашечке вышит зимний пейзаж, на другой летний, а трусики изукрашены золотыми кленовыми листьями. С первого взгляда и не скажешь, что на мамуле нижнее белье.