Окинув говорившего взглядом снизу вверх, я добралась до его лица и мигом позабыла обо всём кто я такая, зачем пришла сюда и, уж тем более, о чём меня только что спросили. Передо мной стоял симпатичный молодой мужчина готова поспорить, ему было не больше тридцати. По голосу ни за что не догадалась бы. Это же он, судя по всему, только что отпевал моего несостоявшегося жениха своим профессионально поставленным вокалом.
Встретившись со мной глазами, священник располагающе улыбнулся. Впрочем, его лицо тут же снова стало серьёзным, и он всем своим видом показал, что готов меня выслушать.
Отец Тимофей, представился он, протянув мне руку.
Что-то в нём было такое необычное и очаровывающее. То ли на фоне моих великовозрастных любовников, то ли по сравнению с заросшими православными священниками в рясах, едва налезающих на покатые животы он смотрелся по-особенному. Высокий, статный брюнет, с лёгким загаром и живым лицом, которое ничуть не портила отпущенная в разумных пределах, ухоженная бородка. Но самое сильное впечатление на меня произвели глаза. Светлые-светлые, небесно-голубые. Цвета чистого летнего неба.
Так и не дождавшись от меня рукопожатия, он вздохнул и снова обратился ко мне, теперь уже на «ты»:
Дочь моя, почему ты здесь? его гипнотизирующий баритон пробирал до костей и вызывал мурашки. Тебя что-то гнетёт?
«Да, меня гнетёт, что такие обаятельные парни, как ты, в расцвете лет уходят от мира сего, получают сан и называют девушек дочерями», чуть было не ответила я, но удержалась.
Здрассьте, вместо этого выпалила с ощутимым опозданием. Но лучше уж поздороваться поздно, чем и вовсе никогда.
Кивнув, он присел на скамейку рядом со мной. Минуту или две мы молчали, потом он положил свою руку мне на плечо:
Я чувствую, что тебе о многом нужно рассказать. Не противься. Станет легче.
На моей памяти, если мужчина садился так близко, то он тут же лез лапать мои интимности или как минимум обниматься. А вот так целомудренно, по-отцовски, меня давно уже никто не трогал. Вообще не припомню, когда я была свидетельницей такого нетребовательного радушия. Наверное, именно это меня подкупило, и я сдержанно признала в ответ:
Да, знаете У вас чутьё. Я во многом виновата перед богом.
Бог всегда готов слушать и прощать своих детей.
Поверьте, он вряд ли будет рад моим аморальным речам. Я хоть и журналистка, но приукрашивать не умею.
Постараюсь донести до него твой рассказ в максимально корректной форме, он произнёс это хладнокровно и даже чуточку строго, но его глаза улыбнулись мне. Так что не тревожься, он тебя поймёт. А если не поймёт, то это будет всецело моя вина. Как тебя зовут?
Анжелика. Лика.
Анжелика повторил он. Ангельская. Прекрасное имя.
Но ничего общего не имеет с моим внутренним содержанием.
Отодвинув край рукава, он взглянул на часы:
До следующей мессы ещё целых два часа. Давай продолжим в исповедальне?
Пожав плечами, я согласилась. В конце концов, почему бы и нет? Никогда не участвовала в исповедях, да ещё и католических. К тому же, это ясно как дважды два: если загорелый голубоглазый брюнет с фигурой полубога (чьи достоинства не в силах скрыть даже ряса в пол) куда-либо вас зовёт не отказывайте. Какая разница, куда. Пускай даже в церковь хватайте шанс. Потом разберётесь.
Глава 2. Фабрика дельных советов
Эээ, а мне обязательно залезать в эту будку? У меня вообще-то клаустрофобия. Может, я просто на скамеечке посижу?
Отец Тимофей покосился на меня с зарождающимся подозрением:
Дочь моя, ты ранее никогда не исповедовалась?
Нет. Вы будете у меня первым.
Если станет неуютно, он терпеливо пропустил мой подкол, то ты в любую секунду сможешь прервать нашу беседу и уйти. Дело в том, что дееспособных прихожан церковью принято исповедовать именно здесь. Исключения возможны только для тяжелобольного или инвалида.
Всем своим видом он дал мне понять, что ни первым, ни вторым меня не считает. Хоть на этом спасибо.
Вздохнув, я зашла в тесную каморку, уселась на хлипкий стульчик и постучалась в разделяющую нас деревянную решётку:
Вы уже там?
Да, дочь моя.
Тогда я начну?
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Ну, держитесь там, все трое! Сейчас у вас ушки-то как свернутся в трубочку от моей биографии! Вернее даже вчетвером держитесь, если приплюсовать отца Тимофея.
Ладно уж, была не была!..
Всё началось двадцать лет назад. В далёком девяноста седьмом, когда я умудрилась родиться
Нет, честное слово, до моего рождения всё шло относительно неплохо. А если ещё учитывать, что мой папочка отправлял матушку на аборт, но она заступилась за меня и послала его, то я вообще могу назвать себя счастливчиком. По крайней мере, меня не порвали на части медицинскими инструментами и дали шанс родиться. На этом, правда, моё везение заканчивается.
Папочка окончательно свалил от нас, когда мне было около трёх месяцев. То ли мои крики мешали ему спать или смотреть футбол, то ли загулял не знаю, история умалчивает. Главное, что он по-быстрому смотал удочки, и был таков. Больше я его никогда в жизни не видела.
А через год, в девяноста восьмом грянул кризис, и нам стало совсем хреново. Матери срочно пришлось выйти на работу, я осталась с бабушкой. Бабушка была, кстати, шибко набожная и даже пыталась учить меня каким-то молитвам, которые я успешно позабыла. И куличи вкусно пекла на Пасху. Только вот воспитывать не умела и кнутом против меня не пользовалась. Впрочем, пряников тоже не было на сладости не хватало денег.