В миру бомж Захарка, а по паспорту Захар Тимофеевич Красин, на этот момент ещё нёс тяжкое бремя гвоздя в гроб местного либерализма в городском узилище. Яко алкающая падали гиена он терзал увядшую плоть всех уличённых в мздоимстве сидельцев, взывая к атрофированной совести казнокрадов пафосной тирадой:
Кровососы! Сколько вы высосали кровушки народной! Как пиявки присосались к народному организму. Сидите здесь на полном государственном обеспечении, и в ус не дуете! Отдайте, отдайте украденное добро честному люду!
Правда, бывший учитель истории интуитивно подозревал всю тщетность своих воззваний. Сосущие государственную «титьку» мздоимцы могли спокойно почивать на казённых нарах, пока госдумовцы стеснительно обходят дальней стороной конфискацию имущества проворовавшихся.
Тем чередом город умылся из водяной пушки и пришёл в привычное рабочее состояние духа зардевшимся весенним утром Засновали утлые маршрутки, запыхтели толстозадые троллейбусы, засеменили юркие автобусы и загомонили величественные иномарки. Среди них гудением клаксона и безудержным воем проблескового маячка прокладывал себе дорогу градоначальник Гарманюк Георгий Германович, или, как сего господина именовали злопыхатели, «г» в кубе.
Никаких иллюзий по поводу вверенного его попечению народа мэр не питал и вполне определённо знал содержание этой буквы. И токмо крепче держался за своё обитое кожей итальянское кресло и целомудренно подбирал себе секретарей из числа переживших перестройку горожанок. С посеребрённой головой и с ермоловской осанкой тётушки охраняли имущественные тайны хозяина города самоотверженнее своей девственности во времена оны.
За двухлетний срок правления Гарманюка три из них попеременно ушли из жизни от разрыва сердца, унося во вдовьи могилы все секреты градоначальника. Да, одна из них разоткровенничалась перед терапевтом за неделю до кончины:
Градоначальник наш гребёт и гребёт деньги из бюджета. И не лопатой, а экскаваторным ковшом. Передайте честным людям, дабы душа моя очистилась перед земным концом.
Заметим в скобках: само собой доктор воздержался от исполнения последней воли болезной пациентки из-за опасения подвергнуться хирургического удалению из медицины.
А нынешний секретарь Георгия Германовича была супругой обозлённого на либералов бывшего опера Кузьмина и звалась Татьяной Петровной. После состоявшегося ток-шоу «Глас народа» в прошлом году мэр сгоряча уволил молодящуюся матрону: её муж источал на дебатах такой гадючий яд, что несколько его капель долетели до фирменного костюма градоначальника. Но по Дерябино поползли слухи мол, «г» в кубе преследует сотрудников по политическим мотивам. Уже через неделю Кузьмина вновь воцарилась в предбаннике начальственного кабинета, но обиду затаила. И каждое утро встречала шефа злоехидной фразой безо всякой опаски за своё рабочее место:
Приветствую тебя, хозяин города! Грудь не теснит? Душа покойна? А как здоровье кота Модеста, поди, объелся уже?
Наконец, «Лексус» хозяина города достиг здания местной администрации. Оно поражало аскетизмом отделки и лёгкой обшарпанностью фасада, ибо не было нужды придавать ему приличествующий вид из-за скоротечности пребывания в нём столоначальников. Гарманюк был третьим мэром в этом заштатном поселении и уже чувствовал себя не ко времени «хромой уткой»: что-то гадкое и штормовое для него ощущалось в общественной атмосфере.
В приёмной под бдительным оком секретаря томились четыре депутата городского совета из партии порядка. Отличались они друг от друга только цветом галстуков и размером очищенных до блеска штиблет. Беспокойная тень лежала на безупречно выбритых лицах народных избранников и приводила в судорожное движение породистые руки. Полузатопленым баркасом проплыл мимо них Георгий Германович, с достоинством игнорируя блудливое приветствие секретаря. А статусные депутаты проследовали за ним севшими на мель яхтами.
Торжествующая Татьяна Петровна включила запись вмонтированного ею в бюст сладострастной вакханки устройства под столом мэра, который предавался созерцанию статуэтки в свободное от судьбоносных решений время. Но, поразмыслив, выключила вероятность компрометирующих градоначальника сведений из уст пресмыкающихся перед властью общественных радетелей равнялась нулю, а риск быть пойманной стремился к бесконечности. И Кузьмина начала хлопотать над завтраком для шефа.
Меблировка кабинета мэра разительно отличалась от фасада здания, подобно павлиньим перьям от крыльев сидящей на насесте клуши. Всё в обстановке свидетельствовало о пролетарском происхождении Гарманюка, которого он стыдливо чурался в имперском кресле градоначальника. Резная мебель в стиле барокко грела душу мэра и будила несбыточные фантазии: мизерный бюджет лежащего у его ног городка не позволял раззудить плечо в полную силу. И токмо предназначенный для заседаний стол имел крестьянский вид среди барствующих кресел возле стен. Видимо, дабы сотрудники мэрии чувствовали себя бесправными холопами.
Между тем дистанция между исполнительной и законодательной властями в Дерябино сократилась до размеров начальственного предмета мебели. Депутатов из партии порядка ничуть не смутила вычурность окружающих предметов подобно рефлексирующим выходцам из дворянской среды разночинцам во времена оны.