И снова неожиданность, только какая на этот раз, приятная или нет.
В коридоре вновь обнаружил девушку, ту самую, которая была с тем парнем на нижних этажах подъезда.
Она сиротливо жалась к стенке подъезда. Видимо тот парень ее покинул, бросив на произвол судьбы. Она как-то очутилась здесь, наверное, поднявшись на лифте на мой этаж.
А вот свидетелей лучше не надо: я знал, что менты скоро будут делать поквартирный обход, ища свидетелей или участников драки, поэтому она может проговориться.
Девушка тоже меня узнала. Быстро щелкнув автоматом электрощитка, знаком показал ей на открытую дверь, приглашая зайти.
В ответ она отрицательно покачала головой, чего-то боясь.
К черту нежности! Зажав ей рот ладонью, я затащил упрямо упирающуюся девушку к себе домой.
Стоя рядом с ней прошептал: «Будешь вести себя смирно и тихо, ничего не случится с тобой. Кивни, если все поняла». Она, уразумев, послушно кивнула головой.
Я убрал ладонь от ее рта, негромко спрашивая: «Как твое имя?»
Девушка, немного нервничая и волнуясь, ответила: «Меня зовут Регина, а вас как?»
За дверью послышался приближающийся топот ног, вновь приложил палец к губам: «Замри!»
Отойдя от нее, погасил свет в коридоре и ванной на всякий случай.
В мою дверь забарабанили, а в двери жильцов напротив, зазвонили со всей силы.
Почему ко мне забарабанили? Еще давно, когда мы еще только получили и переехали в эту квартиру, я понял что звонок в дверь надо убрать совсем.
На собственном опыте проверено, что из 99,9 процентов людей, звонивших и долбящихся в мою железную дверь, абсолютно и совершенно, мне были не нужны.
Это были какие то люди, впархивающие различные ненужные товары, от водных фильтров до установок дверей и окон.
Это были баптисты, свидетели Иеговы, цыгане, нищие: короче всякая хрень и шелупонь, отнимающее мое время и нервы.
Поэтому каждому первому встречному, долбящему в мою дверь, не открываю очень долго, или вообще не открывал.
Кому нужно зайдет, у них при себе ключи есть. Есть мобильный телефон, кому нужно, мне позвонит и предупредит заранее о приходе. Все просто.
А вот еще реальная история, правда, из старой нашей жизни.
Был такой маньяк, по оперативной кличке «охотник на девственниц», в восьмидесятых годах, еще в Ленинграде.
Так он действовал так; звонил или стучал в двери, представлялся сотрудником милиции, если в квартире была одна школьница девочка, то он под разными предлогами, проникал в квартиру, насиловал ее и потом просто уходил. Буквально за несколько минут до прихода из домашних.
В последующие годы изнасилования в Ленинграде продолжались. По уму, конечно, властям следовало бы показать фоторобот по местному телевидению, да предупредить горожан о существующей угрозе школьницам, может, тогда бы и поймали насильника много быстрее, да только такой шаг в условиях «развитого социализма» был совершенно невозможен.
Ведь тогда пропагандировалось, что все люди братья, надо доверять другим людям, и так далее.
Лет через десять только удалось изловить этого маньяка, на совести которого были сотни изнасилований девочек в квартирах, которых можно было предотвратить, просто элементарно уча этих школьниц, недоверию к людям, стучащимся в двери. Все!
Так вот, в мою дверь застучали:
Откройте, милиция. Милиция, откройте.
Другие двери послушно открывались, менты опрашивали соседей на предмет поиска преступника.
Послышались голоса беседы соседки Марфы Васильевны, старой, подслеповатой женщины, безобидной старушки, и спрашивающего ее сотрудника милиции.
Вы что-нибудь видели или слышали? Шум, крики, подозрительных людей? Напротив вас проживает кто-нибудь?
Старушка, подумав, ответила: «Не знаю, милок, я ничего не видела и не слышала, глухая я совсем стала на старости лет. А здесь, в квартирке этой, никто не живет, съехал энтот жилец давно уж, года как три будет или побольше. Аккурат как после смерти своей семьи, царствие им небесное».
Понятно, бабуль, можете закрываться, заявил сухой, ментовской голос, и этот голос я хорошо знал по здешней службе в «ментуре».
Шаги зазвучали эхом по коридору, удаляясь вдаль. Уфф, менты вроде ушли.
Неловко повернувшись в кромешной темноте, задел плечом стену, тем самым порезанным плечом.
Боль снова ожгла раненое плечо.
Непрочная, набухшая повязка не выдержала, кровь ручьем хлынула на пол.
Я включил свет в коридоре, зрелище не для слабонервных: я просто медленно истекал кровью.
В глазах потемнело, все поплыло перед глазами от потери крови, приседая на пол, инстинктивно зажал рану, прежде чем отключиться.
В глазах потемнело, все поплыло перед глазами от потери крови, приседая на пол, инстинктивно зажал рану, прежде чем отключиться.
История от Регины. События полчаса назад и далее.
Я возмущенно мычала зажатым ртом, пытаясь выбраться из его захвата, но странный незнакомец был сильнее. Его руки, как стальные обручи, держали меня, не давая вырваться.
Мой последний покровитель в новом городе, куда случайно попала в поисках сладкой и беззаботной жизни, Гена Громила, точнее мой сутенер, гораздо крупнее его, но и он уступал ему в медвежьей силе.