А как же это можно проверить? спросила я робко, потому что испугалась, что не пройду их тест, а они обидятся, что я им не доверяю.
А очень просто, заторопилась жена Сидоренко, Ты должна нам, исключительно на время эксперимента, передать на временное хранение вот это, так сказать, эфемерное тело. А то не взлетим. Лишнее надо сбросить. Физику, небось, проходила?»
Проходила, проходила, оживилась я, Закон, что ли, всемирного тяготения?
Ага, ага, именно он, всемирный, так сказать, закон тяготения.
Друг к другу, не удержался опять и заржал супруг.
Замолчи, идиот. Вот пошляк. Не обращай на него внимание.
Это я могу им сдать на хранение, сразу про себя решила я, А то я думала, на вопросы надо будет отвечать, специальные. А сдать эфемерное тело на хранение это я, конечно, могу.
Вот и отлично, заторопился деловой Сидоренко, Передашь нам это дело, так сказать, на хранение. А потом мы всё вернем в лучшем виде, ты нас знаешь не первый год. Не первый? еще раз спросил он, видимо, для верности.
Не первый, сказала я, как под гипнозом, а потом вспомнила, что как раз первый. Но говорить об этом было уже неудобно, что уж тут считаться, когда тебе люди бесплатно такое одолжение делают.
А как же передать-то? заторопилась я, чтобы продемонстрировать им моё доверие.
Они засмеялись в темноте, и я им тоже подхихикнула. «Наверное, думают всем известно кроме неё. Позор-то, какой!»
Вынимать ничего не надо, сказала жена Сидоренко деловито. Она всем руководила, а он стоял в стороне, не вмешивался, только слушал. Вот тебе держи-ка листочек.
Тут взошла луна, и стало, как по заказу, всё хорошо видно. Листок бумаги был обычный. Видно не хотели тратиться на дорогую бумагу, а может быть, знали, что это не имеет никакого значения. Я положила листок на подставленную Сидоренко мужем спину и стала писать под диктовку. Времени ушло немного, потому что думать и формулировать ничего не надо было, текст-то был стандартный.
Так наверно и подпись нужна? спросила я, поставив, наконец, точку.
Умница. А как же! похвалил Сидоренко муж радостно, Обязательно даже нужна. Документ ведь все-таки.
Умница. А как же! похвалил Сидоренко муж радостно, Обязательно даже нужна. Документ ведь все-таки.
Наверно кровью, для верности? спросила я.
Пожалуй, давай кровью, сказала супруга Сидоренко, А то чернила вещь непрочная, могут смыться. Давай, для верности, кровью.
Я протянула ей палец, как медсестре для анализа, она его в момент проткнула и кровь закапала на песок. Я расписалась, а она тут же протянула мне кусочек ватки.
Это, милая, чтоб инфекция не проникла. Понимаешь? сказала она заботливо.
Как не понять? подумала я, Неизвестно чем палец-то проткнула, милая. Как же инфекции не проникнуть? Не только вы ситуацию контролируете, похвалила я сама себя Я тоже, дорогие мои, держу ухо востро.
Потом всё пошло быстро. Они меня подхватили с двух сторон, как инвалида поддерживают добровольные помощники. Только разгуливать со мной по берегу, естественно, не стали. Сидоренко муж сказал: «Мы тобой довольны. Не ожидали, что всё так быстро сладится, думали, начнёшь капризничать.»
Ну что, спросил он жену, как космонавт, готова, мать?
Я всегда готова, отрапортовала она, ставя некстати «я» и отступая тем самым от устава.
А он, хоть и был мужчина строгий, но на этот раз придираться не стал к ней. Некогда было в последний момент заниматься всякой ерундой. И так как, безусловно, на этом этапе он был главный, то он и стал отсчитывать, как положено, от десяти назад и, когда от десятки не осталось ничего, прогремело знакомое всем с детства «Пуск».
Я почувствовала, как они напряглись, оттолкнулись от песка и поднялись вверх вертикальным взлетом, немного подержались в воздухе и, выбрав направление, полетели в темноту, неся с собой груз.
А ведь и при подъеме на воздушных шарах берут мешки с песком, вспомнила я ни с того ни с сего.
Почему же они свое-то эфемерное тело никуда не сдали? Как же они-то сделались такими легкими без всяких затрат и без крови?
Но отвечать на мои вопросы уже было некому.
Раньше надо было спрашивать, в отчаянии оттого, что уже ничего нельзя было узнать и тем более поправить, подумала я.
Оказалось, что никаких острых ощущений, которые они мне наобещали, и нет, а были одни сплошные неудобства.
Мы летели низко, и мои ноги скребли по воде. Брызги летели во все стороны, и я скоро совсем замерзла и оглохла от ветра, который свистел, как и положено, в ушах.
Придется потерпеть немного, уговаривала я сама себя, стараясь оправдать временный дискомфорт, наверно, не могут сразу набрать высоту.
Я хотела им напомнить про себя и про ноги, раскрыла рот, но никакого звука не получилось. Что-то уже начало, видимо, ломаться и портиться внутри меня оттого, что не было эфемерного тела.
Они потом и сами заметили, что не всё в порядке. Он ей кивнул, и они поднялись повыше.
Со мной уже никто не разговаривал. Ветер свистел, и было очень холодно.
Куда же они меня тащат? думала я, Зачем я им? Такой груз!
Ну, всё, хватит, сказал Сидоренко, Хорошенького, как говорится, понемножку.