Михаил Буканов - К фее, что зовут Драже, шёл Щелкунчик в неглиже. Поэзия стр 9.

Был Лутоня президентом,
Власть и чёрного белит,
Восемь лет одним моментом,
Прахом всё, Лутоня слит!
Это в сказке «гой еси ты»!
А в натуре люди злы,
Не приемлют паразиты,
Ну, не граждане, козлы!
Говорят, страна в расколе,
Может так, а может нет,
Есть успех в печатном поле,
Рот «Мадонны» и минет,
Экономика в развале,
Прёт инфляция вперёд?
Так и нужно этой швали,
Пусть частично перемрёт.
Президент почти от Бога,
Что ни скажет, на скрижаль,
Хороша была дорога,
Расставаться с нею жаль!
Адвокат из затрапезных
И сенатор в первый раз,
Восемь лет имел помпезных,
Снес полмира в садомаз.
Нобилёвкой был отмечен
Не за дело, просто так,
Либералами привечен,
Поболтать всегда мастак.
Эй, Лутоня! Досвиданья,
Доболтался, уходи,
Надоели ожиданья,
Успокойся и не бди!

Солдат для войн заточен,
Мораль ему вредна,
Устав предельно точен,
На то она война.
Убитые не люди,
Противника штыки,
Солдат жалеть не будет,
Когда попрут враги.
Сражайся коли целый,
Убьют  на то и бой,
Да будь предельно смелый,
Но, только с головой.
Ревнители морали
Твердят солдат жесток,
При этих трали-вали
Должны бы знать шесток!
Солдаты их не судят,
О них не говорят,
Витии ж блудом блудят,
И ни на чём горят!
А завтра день настанет,
Не дай Господь война,
Солдатом каждый станет,
Когда придёт она.
Тут всем по автомату,
Подсумки, вещмешки,
Да в бой идти солдату,
Все кончились смешки!
Тогда правозащитник
Поймёт что кончен бал,
Чернуха, а не ситник,
И пан, или пропал!

Негде, в Тридевятом царстве,
Берендеев государстве,
Со старухой жил старик,
И носил старик парик!
А старуха грудь вставную
Под платок на основную,
Мол, и мы красу имеем,
Показать её сумеем!
Хоть нам вместе много лет,
Я, пока что, не скелет!
Старики  оно как дети,
Хоть и пожили на свете,
А проказам нет конца,
Просто ламца-дрица-ца!
Чёрт повадился в округу,
Все попрятались с испугу,
Может в пекло упереть,
Это ж жуть как посмотреть!
А потом и вовсе смылись,
Мол, коль беды приключились,
Надо их пересидеть,
И на страх узду одеть!
Чёрт в деревню, что такое,
Населенье где людское,
Нет людей, исчезли души,
Омертвевшая часть суши.
В географии мастак
Был тот чёрт и не простак!
Прошвырнулся по домишкам,
Пораскинул враз умишком,
На безрыбьи рыба рак,
Для старухи с дедом мрак.
В этот вечер бабка с дедом
Сгоношились за обедом
В Камасутру поиграть,
Рано, мол, нам помирать.
Чёрт подсматривал в окошко,
Очень зорко, словно кошка,
В час охоты на мыша,
Всё увидел неспеша!
Бабка валенцы сняла,
И на печку прилегла,
Деда знаком подзывает,
И от страсти аж зевает!
Тут и дед рубашку скинул,
Взгляд жены его окинул,
Раз, и деда скальп исчез,
А дед на бабушку полез.
У чертяки аж мурашки,
Видит лысины голяшки,
Были волосы густые,
Ныне протори пустые!
А дедуля бабки грудь
Враз сорвал, такая жуть,
Бросил в печки чёрный зев,
Что-то мямля нараспев.
Звук чертяка наш не ловит,
Может, думает, злословит,
Кровожаден старикан,
Подойдёшь, и абстраган!
А старик задрал платьишко,
Теребя руками шишку,
Хвать рукою за шахну,
Не ломая тишину.
Развернул старуху к свету,
Был обзор на всю планету,
Чёрт увидел, разорвал
Дед старуху наповал.
Между ног явилась рана,
Понял чёрт, линять не рано,
От такого жди напасти,
Резок дед в порыве страсти!
Бабку смаху пополам,
Тут уже не секс, Бедлам!
И утёк к себе чёртяка,
Но, оставил в виде знака,
Надпись адской краской красной,
В проблематике опасной.
В круге чётко обозначен
Знак для тех кто озадачен,
То есть, попросту «кирпич».
Все назад пронёсся клич.
Люди быстренько до дому,
А в вечернюю истому
«Камасутре» каждый рад.
На деревне секспарад!
А чертяка как подвыпьет,
От рассказов вовсе хрипнет,
Жуть такая, и не Ад,
Чёрт таким делам комрад!

А я иссяк,  сказал кивсяк,
На что мне столько ног и брюха?
И шибанувшись о косяк,
Раскрылся от стопы до уха.
Внутри светилося ничто,
Сияньем розового крема,
Пусть несъедобно, но зато
К Наполеону рвалась схема.
Сломав в себе конец начал,
И опорочив сладострастье,
Кивсяк от радости кричал,
Он раздвоился, это счастье.
Но, невесёлые дела,
Пылала Сена на плакате,
Зелёным сыром ночь плыла,
Топя себя в забвенья вате.
В наборе истины простой
Лишь суповой набор и жилы,
В тебе застой, во мне застой,
Движенья нет, но мы то живы!
Под гнётом власти роковой
Уступы, скрепы и лангусты!,
А всё решает визг пустой
Проголодавшейся мангусты!
Я всем бы дал, но так, не в тон,
Французы мы, Москва за нами!
Моя подруга Бланш Гандон
Ушла стервоза нонче к маме!