Михаил Буканов - К фее, что зовут Драже, шёл Щелкунчик в неглиже. Поэзия стр 7.

Китаец Сунь с братишкой Вынь
В Китае жили, в царство Минь,
Едины в мыслях и делах
В разгуле, девах и столах.

Они как символ Янь и Инь,
Поскольку нету сунь без вынь,
Грешили много, от души,
И были в деле хороши!

Дружок же ихний, Ван-Цземынь,
Не раз советовал как шпынь,
Уйдите,  говорил,  от зла,
У вас лишь секс  любовь козла!

Поскольку к девам ревновал,
Хотя не раз их фаловал,
Но, только те к братишкам шасть,
Мол, Ван-Цземин не та же масть!

Так рассердился Ван-Цземын,
Что распалился до глубин,
Решил я их переплюю,
Или мужьям их баб солью!

Ван вздумал взмыть под облака,
Хотя не всё решил пока,
Набил он порохом бадью,
Уселся сверху и адью!

Вот поджигает фитили
Ввысь удаляясь от земли,
Лечу как бабочка,  кричит,
От счастья просто же торчит.

Пока летел Мынь в высоту,
Пришлось ему чесать елду.
Был не решён возврата путь,
Взлечу, мол, дальше как-нибудь.

Не получился сладкий сон,
Назад он падал словно слон,
Спасла от смерти дурака
Внизу глубокая река.

Спокоен ныне этот Ван,
Лишь оккупирует диван,
Ждёт, что к нему вернётся мочь,
Но, не спешит никто помочь!

А наши братья всё грешат,
Уйти в завязку не спешат,
Согласны с ними Янь и Инь,
И все вокруг, где взгляд ни кинь!

Поэт от горя замолчал,
Лишь водку пил, с неё торчал,
Достала верная жена,
Везде её рука видна.

То приберёт поэта стол,
Твердя, что грязь развёл ты, мол,
То спрячет водочку, да так,
Что сносит в поисках чердак!

Твердит, чего сидишь молчишь,
В хозяйстве от тебя лишь шиш,
Я всё тащу, и всё на мне,
Твоей заезженой жене.

Вот для чего средь бела дня
Охально приставать маня,
Я тут лежу без задних ног,
А ты с руками, как ты мог?

И что про мамочку несёшь?
Приедет, душу не спасёшь,
Вдвоём решим с тобой вопрос,
Тот что в семье давно возрос!

Ох, мама, ты была права,
Лишь зря кружилась голова,
Стихами дуру уболтал,
Мол, я взойду на пьедестал.

А дело кончила постель,
Я залетела в шесть недель,
Отсюда и постыдный брак,
Маманя, зри, мой муж дурак!

Ушёл из дома тот поэт,
Оставив письменный ответ:

О, люди! Вовсе не докука
Прозреть и видеть, рядом сука,
Да лучше спиться, умереть,
Чем на жену вблизи смотреть!

А если мама будет с ней,
Тогда история ясней,
Тут лучше в омут с головой,
Пускай живёт моей вдовой!

Я отдохну, возьму аванс,
И новый запою романс.
Мне мурмизетку на часок,
Жена же пулею в висок!

Поэт от горя замолчал,
Лишь водку пил, с неё торчал,
Достала верная жена,
Везде её рука видна.

То приберёт поэта стол,
Твердя, что грязь развёл ты, мол,
То спрячет водочку, да так,
Что сносит в поисках чердак!

Твердит, чего сидишь молчишь,
В хозяйстве от тебя лишь шиш,
Я всё тащу, и всё на мне,
Твоей заезженой жене.

Вот для чего средь бела дня
Охально приставать маня,
Я тут лежу без задних ног,
А ты с руками, как ты мог?

И что про мамочку несёшь?
Приедет, душу не спасёшь,
Вдвоём решим с тобой вопрос,
Тот что в семье давно возрос!

Ох, мама, ты была права,
Лишь зря кружилась голова,
Стихами дуру уболтал,
Мол, я взойду на пьедестал.

А дело кончила постель,
Я залетела в шесть недель,
Отсюда и постыдный брак,
Маманя, зри, мой муж дурак!

Ушёл из дома тот поэт,
Оставив письменный ответ:

О, люди! Вовсе не докука
Прозреть и видеть, рядом сука,
Да лучше спиться, умереть,
Чем на жену вблизи смотреть!

А если мама будет с ней,
Тогда история ясней,
Тут лучше в омут с головой,
Пускай живёт моей вдовой!

Я отдохну, возьму аванс,
И новый запою романс.
Мне мурмизетку на часок,
Жена же пулею в висок!

Однажды на улице тихой
Событий прошла череда,
Похоже слонялось здесь Лихо,
А с ним проканала Беда!

Журчал глубоко меж домами
Вод сточных назойливый хор,
Парил у отдушин дымами,
Стремился на волю как вор.

Но, толстые трубы держали
Коллектор в тоске и плену,
Загнали вовнутрь и зажали,
Создав и тюрьму и стену.

Кто хочет, частенько и может,
«На волю»,  решил водосток,
А совесть таких не тревожит,
Не выжил морали росток!

И ржавь разжевала тут трубы,
Создав искушеньем побег,
Всё схрумкали страшные губы,
Матерно урча на распев.

Размыты породы и камни,
Всё шире разверзласть дыра,
Уже не коллектор, а плавни,
Свобода  награда вора!

Асфальт полетел под панфары,
Дыра с сотню метров в размер,
Сквозь жижу светят чьи-то фары,
Такая цена полумер!

Дома накренились и пали,
За ними пора и церквей,
А нервы у всех не из стали,
Висят, хоть верёвочки вей.

Тут вспомнили слово оттуда,
Их хаккеров речи про кран,
Решили, что Байден Иуда,
Россию берёт на таран!

Ударил, паскудник, в коллектор,
Туда где компьютеров власть,
Сломал причиндалы и вектор,
Потешился, стало быть, всласть!

В ответку взлетели ракеты,
Ударила враз «Сатана»,
Потом на ответку ответы,
Позиция в мире одна.

Суровые долгие зимы,
Похоже, на тысячу лет,
Не нужны «ни Джипы», ни «ЗИМы»,
Людей на Земле больше нет.

И кто ты, и где, и что ты?
Пришла в назиданье Хана!
Опять для Господней работы.
Чиста и бела сторона!

Мне б сейчас советский стольник,
Я бы кушал не рассольник,
А купаты и сациви,
Всем клянусь, на то я Гиви!

Пил бы я «Греми» стаканом,
Фаловал бы девок пьяным,
А потом такси, отель.
На неделю канитель!