Когда Феодора очнулась, то увидела матушку-игуменью, которая, склонившись над ней, пристально смотрела в ее глаза. Матушка обрадовалась, что Феодора очнулась, и, чтобы не утомлять ее, отослала сестер из кельи.
Очнулась. Это радостное известие. Три дня проспала. Помнишь что-нибудь?
А что? Что-то случилось? И где я?
В монастыре. Ты пришла после встречи с тем, кто сделал твоему мужу заказ. Здесь ты упала в обморок Битва за тебя идет.
О!.. Кому ж я такая нужна!
Божье создание мешает нечистому. Вот и битва идет! Поле битвы сердце человека. Приходил, да ушел ни с чем! Чистое у тебя сердце.
Заказчик приходил?
Да, мы его с сестрами не видели, но чувствовали запах и слышали стук шпилек. Все, как ты рассказывала. Жуть. Страшно было, но молитва к святым угодникам спасла, охранила и нас, и тебя.
Да, мы его с сестрами не видели, но чувствовали запах и слышали стук шпилек. Все, как ты рассказывала. Жуть. Страшно было, но молитва к святым угодникам спасла, охранила и нас, и тебя.
Так он что же, так и ушел ни с чем?.. Ох, подвергаю я вас опасности. Выяснил он, верно, что я здесь, и что-нибудь придумает пакостное, чтоб заполучить меня.
Но мы-то рядом!
Вы не поможете. Я знаю: уже имела с ним дело. Он все так повернул, что я думала, что спасаю близких, а на самом деле Матушка, я должна сама его одолеть. Самое необходимое возьму в дорогу, но чтоб никто не видел, что я взяла и зачем.
Да ты на ногах еле стоишь. Как ты это мыслишь?
А я уйду от него и схоронюсь, пока не окрепну А когда уж окрепну, то он сам меня побоится.
Помни, что он мысли твои прочитать не может, но слова все твои услышит.
Потому с этой минуты у меня обет молчания. Только еще одна просьба, матушка.
Говори, я исполню.
Меня надо постричь наголо и одежду сменить.
Иди за мной. У нас есть профессиональный цирюльник.
8. Пятидесятый псалом
Через полчаса Феодора, облаченная в длинный, до пят, черный подрясник, старую потертую рясу, скуфью и с вервицей на запястье, выходила из ворот женского монастыря. Как раз в этот момент к воротам подъехала знакомая Феодоре машина, а в ней были Игорь и Анна Тасс. Заметив их первой, Феодора стремительно развернулась, вбежала назад в ворота и схоронилась в ближайшей нише монастырской стены.
Сердце ее бешено колотилось, но внешне она была спокойна и невозмутима, даже когда слушала разговор Анны Тасс с дежурной монахиней.
Нам бы хотелось переговорить с игуменьей Марфой.
Вы договаривались о встрече?
Нет, то есть, конечно, договаривались, но это было не вчера и не сегодня, а значительно раньше.
А по какому
Вопрос о меценатской помощи монастырю.
Проходите, но вам надо будет подождать около часа, когда игуменья освободится.
Нет проблем, мы вот на той скамеечке подождем.
Феодора видела, как Анна Тасс вместе с Игорем направились к скамейке, которая была в десяти шагах от нее. Еще несколько шагов и они увидят ее. Феодора открыла молитвослов, подаренный игуменьей, и стала читать пятидесятый псалом. Игорь и Анна Тасс уселись на скамейку и уставились прямо на нишу в монастырской стене, где пряталась Феодора. Они говорили о ней, но не видели ее, хотя она была прямо перед ними как на ладони. Анна Тасс лихорадочно постукивала по камню каблучком-шпилькой, а шарф на ее шее, будто живое существо, принюхивался и прислушивался.
Игорь Феодорович, она здесь, здесь, я чувствую, что здесь.
Тогда нам, может быть, лучше уехать. Она сама приедет.
А как ваш заказ? Вы же не сможете без нее работать.
Игорь хотел что-то возразить, но подошла монахиня и пригласила их к игуменье на встречу.
Как только они скрылись, Феодора немедля вышла из ниши и быстро направилась к воротам, но там она увидела машину мецената, которая перекрывала выход из ворот. Дверца была открыта, и в темном проеме угадывался знакомый силуэт заказчика. Феодора зашептала пятидесятый псалом, который уже выучила наизусть, пока хоронилась в нише монастырской стены, и, выйдя из ворот, не останавливаясь, пошла прямо на автомобиль.
Время для Феодоры будто растворилось в пространстве, каждая секунда растянулась и стала длиннее в десять раз. На каждый шаг она тратила столько сил и эмоций, сколько требуется для преодоления нескольких километров. Автомобиль неумолимо и неотвратимо становился все ближе и ближе. Вдруг из темного проема двери показалась рука мецената с букетом алых роз и швырнула розы прямо к ногам Феодоры. Цветы рассыпались вокруг Феодоры. Она остановилась в оцепенении, забыв про псалом, забыв про монастырь, забыв про все, подвластная необузданному сладкому недугу страсти, готовая опять прыгнуть в темную бездну, распахнувшую перед ней свои объятия.
Феодора точно перенеслась в восемнадцатый век и стояла на набережной Зимней канавки в нескольких шагах от вычурной кареты заказчика. Ей оставалось пройти еще несколько шагов до кареты, но она не успела сделать и шага, как послышался колокольный звон.
Это звонили ко всенощной. Время скрутилось и приобрело свой обычный размеренный бег.
Исчез век восемнадцатый, и карета снова стала автомобилем.
Исчез век восемнадцатый, и карета снова стала автомобилем.