Николай Гарин-Михайловский
Матренины деньги
«В некультурных условиях одинаково дичают: и человек, и животное, и растение».
Старик Алексей, отставной солдат, стоял смущенный, повернув голову набок, как заклеванный петух, смотрел и внимательно, с каким-то любопытством вслушивался в то, что говорила ему его забравшая теперь над ним власть жена Матрена.
Тут же на улице смотрела и слушала чуть не половина деревни: и бабы, и мужики, и дети. Матрена, немолодая уже женщина, с плоской грудью, темным неприятным сухим длинным лицом и черными глазами, заложив рука за руку, не спеша вычитывала Алексею:
Что ж это ты сделал, старый глухарь?!
Алексей быстро бросал взгляды на толпу, как бы говоря: «Послушаю-ка, что я, старый глухарь, сделал?»
Семнадцать рублей денег, как одну копейку, потерял и глазом не моргнул Алексей опять посмотрел, как бы говоря: да, потерял! шутка сказать, семнадцать рублей.
Дурак ты, дурак старый!
Алексей вздрогнул и вытянулся так, как в свое время вытягивался перед своим взводным: вот как нашего брата надо пробирать!
Что ж мне с тобой делать, старый ты хрен?! Толком хоть расскажи, как, где ты их обронил?
Алексей опустил голову и печально, покорно начал в десятый раз передавать, как, возвращаясь с поля, шел он сперва за телегой и все смотрел на «спинжак», положенный им на воз, в нем и деньги были. А когда начался спуск, он зашел вперед, свел лошадь под уздцы, да так и пошел задумавшись, рядом с нею, так и до избы дошел, а тут и спохватился нет «спинжака»! Туда-сюда нет. Бросился назад, не лежит ли где на дороге: нет. Едет Ванька, сын Павла Кочегара: Не видал ли, спинжак обронил? «Не видал», бат. Не видал, так не видал
Матрена слушала, качала головой и с невыразимым презрением проговорила:
Разиня ты, разиня
Алексей опять вытянулся: ничего не поделаешь, за оплошку надо принять науку. В солдатах начальство учило, на старости лет хоть баба пусть поучит виноват, так и от бабы надо слово принять.
Послушали люди, потолковали и разбрелись. Деньги большие семнадцать рублей, да осталось у Алексея, может, в сто раз больше. Что ему семнадцать рублей?!
А все-таки жалко Алексею денег.
Пристал он было плотнее к Ваньке Кочегару. Толстый Ванька, озорной парень, сперва все ругался, а там и божиться стал, что не брал денег. Стращали было его Алексей с урядником. Так без вины, пожалуй, хватай человека за горло. И народ говорит: не он.
Видал кто-то, что Алена шла тогда по мосту: шла, видно, в поле, а тут быстро, быстро с моста назад вернулась.
Алена-вдова бельмом была у всех баб на деревне. Сколько мужиков перепортила. Кто только охоч до баб, да выпить любит тот и гость у Аленки. Ненавидят бабы Аленку, да руки коротки: ведьма она. Всякую порчу может напустить. Матрена настаивала было, чтоб обыск у Аленки сделать, но Алексей и руками и ногами уперся:
Будь ей пусто, проклятой! Не пойду!! Вот зарок кладу: если она взяла, пусть же отзовутся ей мои деньги.
Много дел на селе вышло из-за утерянных денег. Ловкий работник Василия Михеевича, рябой, скрытный, опрашивал у Евдокима:
Откуда у солдата богатство такое?
Сонный Евдоким объяснил:
Вишь ты, на войне казачья подушка от седла попалась ему, а в подушке золото Счастье!.. Другой и жизнь там оставил, а он вот Счастье!..
Може, и иначе как разжился? недоверчиво спросил работник, турка, а то и своего кого-нибудь там приколол
Не-ет простой человек Счастье уж его такое
Д-да, почесал в затылке рабочий, счастье известно, счастье, а трудом-то горб да мозоли разве набьешь.
Трудом-то, вздохнул Евдоким, по нынешним временам трудно жить, паря
С чего жить? Вон Василий Михеич на все лето двадцать рублей.
Тебе-то с полгоря пища, а там денежки на руки а с посевом-то своим, кто сеет, и вовсе не сообразишься: гривенник, и того не придется на день.
Запала в голову работнику думка об алексеевских капиталах. Нет-нет и подзовет востроглазого Володьку, Матренина сына, мальчишку лет десяти.
Слышь, мамка, проговорил как-то Володька, Кострига (прозвище работника) выспрашивает, куда мы деньги прячем Бат, подгляди: гостинец тебе дам. Я ему баю: мне что глядеть?
Переполошилась Матрена: сообщила Алексею. Ох, ночью заберется!
Алексей сперва ответил было с обычным бравым видом:
А из ружья не хочешь, как на службе?!
Но, по здравом размышлении, между службой и теперешним его положением оказалась большая разница. Начать с того, что и ружья у него не было. Это и поставила ему на вид Матрена.
Да-а! сейчас же согласился озадаченный Алексей и, склонив голову, спросил раздумчиво: Чего ж с ним делать? В суд, что ли, на него?
В суд? А судья что ж?
Как что?! Алексей опять встрепенулся. «Как так? Тебе на что понадобилось это узнавать?!» И посадит его в острог.
А свидетели? Мальчишка-то десяти лет?
И тряхнул головой и совсем упал духом Алексей. Ничего не поделаешь! Придет, возьмет и уйдет
Да ведь как возьмет? Откуда узнает, где деньги?
Узнает!.. Станет шарить, кирпич отвалит, вот и деньги тебе
Даже и Матрена почувствовала всю беззащитность их положения: трудно разве в самом деле догадаться, где спрятаны деньги?
Оба сидели под впечатлением своей беззащитности. Хлеб, что ли, не молотить да скотинишки прикупить еще?