Засыпал он с чувством умиротворения. В провизии у него от корабельного повара осталась еще соль. Потому свою убитую птицу Вуд посолил, и ел с особой жадностью. Это казалось ему райской едой, после ежедневных поеданий моллюсков.
Боже ты меня слышишь? Джон смотрел вверх, на небо. Там сияли яркие и пронзительные звезды. Они несли какую-то смысловую информацию для человека, что заплутал и застрял на этой безымянной земле.
Ответа не было. Небеса хранили молчание. Свист разносился в ночи откуда-то из перелеска. Во мраке джунглей кто-то распевал песни
День двадцать восьмой
Джон утром обнаружил на берегу какой-то сундук, что почти развалился. Его выбросило на песок ночью. Матрос исследовал его. Он был забит какими-то сырыми тряпками. Еще там были склянки и бутылки. В одной из них был ром. Во второй было старое французское вино, что приятно пахло. Отчего Вуд даже слегка улыбнулся.
«Спасибо тебе, Боже!» Воскликнул мужчина, глядя наверх в небо.
Небо не было, пронзительно синим, как раньше. Перистые облачка затягивали высоту
Последняя находка в сундуке порадовала больше всего. Там было склянка с чернилом. Он снова мог писать свои дневники.
День двадцать девятый
Джон напился. Выпил французское вино. Опустошил бутылку до последней капли. Потом матрос откупорил ром. Опорожнил и ее, оставив лишь чуть-чуть для обработки ран спирта.
Пьяный дурман пришел к Вуду. Он распевал песни, бродя по песчаному берегу в полном одиночестве. В руках он продолжал сжимать бутылку с ромом.
«Море, море А море, море. Забери меня с собой!» благим матом продолжал кричать моряк в сумерках. Тьма захлестнула небо. Заката не было видно тоже. Темные джунгли наполнялись гомоном местных обитателей. Там мириады живых существ ползали, порхали и бродили под сенью южной ночи.
Уснул Джон Вуд поздно ночью в своей пещере. В гроте помимо него еще кто-то жил. Пищали мыши, таща у него провизию: засохшие хлебные куски.
Часть 3. Мальва
День тридцатый
Я опять начал писать дневники. У меня появились чернило. Бумага тоже еще есть. Я этому безмерно рад, честно говоря. Сегодня кажется тридцатый день с момента, когда я опять начал писать дневники. Когда-то раньше я писал их, когда жил в Оксфорде. С тех пор многое, что изменилось в моей жизни. Я не в Англии. Я на каком-то необитаемом острове. Я исходил эту землю вдоль и поперек, осознав, что тут даже не полуостров.
Вчера я много пил. Нашел на берегу моря сундук с алкоголем. Еще я нашел чернило. Собственно, почему и начал опять писать дневники свои. Потребность вести заметки по собственной жизни очень важны для меня.
День тридцать первый
Проснулся я поздно. Много думал о своей жизни. К чему я пришел? Да ни к чему хорошему. Я сейчас торчу на острове совершенно один.
Я перечислю моменты настоящих дней, которые вызывают раздражение у меня:
Во-первых, я страдаю от одиночества. Тут совершенно нет людей. И это очень удручает меня. Все люди социальные существа. Я не исключение.
Во-вторых, я давно не имел отношений с девушками. Эта проблема вытекает из первой. Это тоже загоняет меня в ступор. С этим я пока ничего не могу поделать.
Третья причина моего раздражения отвратительная и скудная еда. При взгляде на моллюски по моему телу уже ползут мурашки, но выбора у меня нет. Фрукты я ем, но их мало. Мясо я вовсе редко употребляю. Вспомнил сразу почему-то про ту куропатку, которую я убил доской от корабля. Славный был тот вечер, а я с полным брюхом смотрел в звездное небо.
Последняя причина, я не могу находиться, в одном месте долго. Мне нужно плыть и куда-то далеко. Меня зовет море, но я никак не могу выбраться с этого чертового острова. Я могу только писать эти дневники, и искать еду себе.
День тридцать второй
Во сне меня преследовали какие-то эротические фантазии. Я кувыркался с какой-то красоткой с длинными волосами. Нам было хорошо. Боже мой, как я скучаю по девушкам. Надеюсь, что я когда-нибудь выберусь с этого острова.
Небо сегодня было хмурым. Наверное, скоро будет опять шторм. Моя интуиция обычно не подводит меня. Натаскал новой травы в свою пещеру. Теперь моя постель будет более мягкой, чем раньше и душистой. Я все как и раньше общаюсь сам с собой. Собеседников у меня нет тут.
День тридцать третий
Ночью был шторм. Затяжной и холодный он рвал листву на пальмах. Море ревело во тьме, но меня это мало как касалось. Я спал как младенец, который напротив, засыпал еще крепче, оттого что его мать убаюкивала в своей кровати.
К утру все стихло, но вместе с тем меня ждал нежданный сюрприз. На берегу моря я обнаружил какую-то незнакомку, что лежала на песке без чувств. Я проверил пульс у блондинки. Она были жива. Утащил ее к себе в грот-пещеру. Там она пришла в себя. Сначала незнакомка испугалась сильно меня. И действительно я выглядел сейчас ужасно. Оброс волосами и был не так чист телом, как раньше. Исхудал еще сильно.
Я благодарен Богу, что я наконец-то не один. Это действительно очень хорошо.
На вопросы мои, о том, откуда она и как ее зовут, девушка ответила мне, что ее зовут Мальва, сама она родом откуда-то с южных островов Атлантики, что принадлежат Великобритании.