До полуночи табанится
Возле танцев мариман.
Мы успели остаканиться,
Ночь же местная обман.
Свет вокруг, такие ноченьки,
Где б подругу оторвать?
Их искать устали оченьки,
Что же делать? Наплевать!
На пятьсот окрестных девочек
Двадцать тысяч моряков.
Дело ясно, ты обсевочек,
Средь офицерских якорьков!
Кучерява служба флотская,
Копим злобу про запас.
Эй, строитель, сила глотская,
Зря идёшь ты мимо нас.
Понеслося, покатилося,
Зелень с чернью на песке.
Море русское схватилося
С чуркестаном по-тоске!
Советские матросы
Нас не балует погода, нас не балует погода,
Никогда.
И любое время года, и любое время года
Ерунда!
Намотав узлы на мили, мы ходили, а не плыли,
К Северам.
И подруг своих любили, что любили и блудили.
По-херам.
Пусть советские матросы делят на три папиросы,
А с едой проблемы косяком.
Наш эсминец режет море, мы сейчас в стране дозоре,
Будем живы, нам не плавать якорьком!
Пацаны шестидесятых, тех годов, Хрущёвым мятых,
Вы дошли.
Пооканчивали ВУЗы, взяв на грудь страны обузы,
А сейчас уходите с Земли!
Ничего не сорвалось!
А я шагаю под сиренью и каштаном,
Сегодня пятница, всё только впереди,
Луна сквозь веточки мигнула мне с обманом,
Мол, я твоя, дерзай и приходи.
Ну, настроенье, словно после бани,
Когда махнёшь ограненый стакан,
Мне не нужны чужие, в корне, сани,
Иду к своей, ну, пру, как на таран.
Звонок, и дверь заветная открылась,
Но, на пороге человек-гора.
Надежда тут же потихоньку скрылась,
А он одно: Зайди, пацан, с утра!
Тут в рукопашке ничего не светит,
Оно мне надо? Жизни нет угроз!
Отныне он пусть это место метит,
А я уйду, в тепло, не на мороз.
Сама она решала и решила,
Не буду драться за её дела,
Вот только зря подруга поспешила,
Моя любовь была и умерла!
Я не спеша дошёл до таксофона,
Звонок, другой, проблема решена.
Я очень рад, в стенах микрорайона
Без слёз и крови кончилась война!
За что?
Ничего не сорвалось!
А я шагаю под сиренью и каштаном,
Сегодня пятница, всё только впереди,
Луна сквозь веточки мигнула мне с обманом,
Мол, я твоя, дерзай и приходи.
Ну, настроенье, словно после бани,
Когда махнёшь ограненый стакан,
Мне не нужны чужие, в корне, сани,
Иду к своей, ну, пру, как на таран.
Звонок, и дверь заветная открылась,
Но, на пороге человек-гора.
Надежда тут же потихоньку скрылась,
А он одно: Зайди, пацан, с утра!
Тут в рукопашке ничего не светит,
Оно мне надо? Жизни нет угроз!
Отныне он пусть это место метит,
А я уйду, в тепло, не на мороз.
Сама она решала и решила,
Не буду драться за её дела,
Вот только зря подруга поспешила,
Моя любовь была и умерла!
Я не спеша дошёл до таксофона,
Звонок, другой, проблема решена.
Я очень рад, в стенах микрорайона
Без слёз и крови кончилась война!
За что?
Лежал связист, пораненый, побитый,
Зубами провода соединив,
Всё что сумел, так ртом, с трудом открытым,
В проводке ликвидировать разрыв.
И так погиб, но стал страны героем,
О мёртвых хорошо, иль ничего,
Сквозь столько лет писак продажных воем
Потоки грязи льются на него.
Кто эти вот страны своей отбросы,
Откуда вылезли, иль выползли откель?
Всё что нам свято с грязью под откосы,
Мол, лучше мира, нас сметущий сель.
А дура-баба, что с врагом связалась,
Желая сильно русских попинать,
Писакам борзым близкой оказалась,
Её без слёз не могут вспоминать!
Ах, женщина, проста и простодушна,
Ну, позвонила, чё-то там сказав.
А может ей в стране российской душно,
Стремилась к правде, деток наказав!
Всё что во вред России как Державе,
Для борзописцев письменный простор.
А после спросят: Я за что в канаве?
А пулемёт ответит: А за вздор!
Сны-перевёртыши
Везуха и непруха собрались на совет,
Что б высказать, по-делу, решительное нет!
Мол, сами разбирайтесь, судьба здесь не при чём,
Крутыми быть старайтесь, а морду кирпичом!
На этом я проснулся, шёл разговор во сне,
Пошарил, оглянулся, и мордою к стене.
Со мною рядом глыба, ну, человек-гора,
И снулая, как рыба, что без воды с утра!
А из одежды лента в роскошных волосах,
Я с этого момента играть стал на пасах!
Чего-то колебалось, но разом я заснул,
Упал, как будто в бездну, и, вроде как, всхрапнул.
Проснулся очень быстро, пуста моя кровать,
Привиделось, знать, чисто, нельзя так поддавать!
Допиться можно так-то до розовых слонов,
И вот на этом такте опять я среди снов.
Я, почему-то голый, стою на берегу,
Ныряют крокодилы, и я нырнуть могу.
Так те, хоть с интересом, словить чего пожрать,
Но я, ведомый бесом, хочу им подыграть!
Нырнул, и в роли жертвы, тебя уже едят,
Зубастые же стервы, и все пожрать хотят.
Открыл глаза проснувшись, опять со мной она,
Случайно оглянувшись, смотрю в дверях жена!
Тут взвыл я дурноматом, пошли б вы сны в дуду,
Обматерил всё матом, решил с ума сойду.
Вскочил, бегом с кровати, и под холодный душ,
Спаси святая мати, я средь погибших душ.
Вот тут звенит будильник, глядь, утро, всё путём,
На кухне холодильник бормочет ни о чём.
Скворчит бекон, и кофе повсюду аромат,
Ну, жизнь начала века, не сыщешь компромат.
Ни душа, ни бабищи, порядок, всё ништяк,
Здоровый запах пищи, что тоже не пустяк.
Я захожу на кухню махнуть на опохмел,
И вижу там такое, что сразу онемел.