Михаил Буканов - Наутро там нашли три трупа. Поэзия стр 7.

Хоть Иван, но не дурак,
Пьёт, не алкоголик.
Но, любитель всяких драк,
В целом, трудоголик!

Да и мимо баб пройти
Не дано Ивану.
Всем им, с места не сойти,
Служит без обману.

На скрещении дорог
Повстречались вои.
Голова, как носорог,
Прёт в пыли и вое.

Извернулся тут Иван,
Двинул по сопатке,
Голова ушла в бурьян,
А сознанье в прятки.

Отряхнул её герой,
Усадил к пенёчку.
Угостил её икрой,
И поставил точку.

Напоил и накормил,
Распросил о деле,
Почему ей свет не мил,
И она не в теле?

Рассказала голова,
Как украли тело.
А сама, на раз и два,
Ванькой овладела.

И теперь он  голова,
На паучьих ножках.
Матеры его слова
Слышны на дорожках.

Тут проснулся наш Иван,
Греха то, и смеха.
Трёх стаканов караван
В жизни не помеха.

Слава Богу, только сон,
Смотрит, разум тает.
На завязках от кальсон,
Голова летает.

Как-то раз один чудак
В очень людном месте,
Опрокинул лихо так
Далеко за двести.

А потом и говорит
Старому ботану,
У меня душа горит,
Честно, без обману.

Коль желаешь, дам в пятак.
А заплатишь если,
То почти за просто так,
Уложу на месте.

Ну, а если за рубли,
Или, там, доллары,
Дам, что б в морг тебя свезли.
На хрен санитары.

Тут ботан очки содрал,
Хищно улыбнулся,
И мужик, что так орал,
В Склифе лишь очнулся!

Нет морали в сказке сей,
Бди, и жди удара.
И словес поменьше сей.
Легче будет кара!

Нет на вас управы
Древние герои.
Правы, иль не правы,
Полегли у Трои.

На Афинских водах,
И на Фермопилах,
В Крита мрачных сводах,
И Микенах милых.

Помнят вас потомки,
В школах изучают.
Древности обломки
Внукам завещают.

Я же отвечаю
За базар без меры.
С жизнью я кончаю,
Ни к чему примеры.

Бедный попугайчик! Лучше б промолчал.
И теперь бы в классе тушкой не торчал!

Ночь, как зуб Парижа
Ныл аккордеон,
С неба снега жижа,
Обмер Пантеон.

В Доме инвалидов
Корсиканца тень,
А рассказы гидов,
Слушать просто лень.

И под низким небом,
Ввысь Вандомья ось.
Как сосиска с хлебом,
Лучше сразу брось!

Эйфеля творенья
Ввёрнут в небо гвоздь.
Сочится растленье,
В этих балок гроздь.

Там оно веками
Ноет, точит ржой.
И, под облаками,
Город, всем чужой!

Или настроенье
Просто не в дугу,
Или время пенье.
Я в кабак бегу!

Не бери ты меня «семь на восемь»,
Далеки наших ласок года,
Наступила безвременья осень,
Седины на висках холода.

Мы, по-жизни, остались чужими,
Что-то было, да мало ли что?
Зря недели проводишь ты в «жиме»,
И по модному носишь пальто.

Не приду я как встарь на свиданье,
Той, далёкой, давно уже нет.
Отгорело, ушло ожиданье.
И погас нашей юности свет.

Ты осталась одна на распутьи,
А за мною жена и семья.
В деловой круговерти и мути
Нету места безумству огня.

Ничего на пути нашем нету,
Что же прошлого тени ловить?
Ты ушла на другую планету,
И порвалась небесная нить!

Чайником по роже,
Да ещё с размаха,
По толстенной коже,
Молча, и без «аха»!

Песенка походная,
Песенка простая.
В электричках годная,
Или срок мотая.

«А у жирафа шея длинная,
Его нельзя поцеловать.
Его по морде били чайником,
И научили танцевать!»

Сколько песен попето,
У костров под «белую»,
Сколько денег пропито,
На сберкассу целую.

Жизнь  она не тортиком,
Бьёт не только чайником,
Иногда и кортиком,
Или же начальником.

Только нас не ссучите,
В танце не ломаемся.
Хрен вы нас научите.
Просто улыбаемся.

Улетело прошлое
Словно пар в свисток.
Время заполошное,
Вязнет коготок.

Изобретён Шмалько.

Боги есть лесов, полей.
Греки это знали.
В многобожьи веселей,
Только их достали.

Потому, мужья за дверь,
Боги шасть к порогу.
Не откажешь же теперь
В скромной просьбе богу.

Не дремали мужики,
Баб не обижали,
Тоже были ходоки,
Лезли на скрижали.

Ну, а что б отказ избыть,
Всякий звался богом.
В гименеи, волчья сыть,
Под любым предлогом.

И однажды Пантифлей,
Бог речной пучины,
Как змеюка из щелей
К бабе без кручины.

Нет такого средь богов,
Только кто их знает?
Та дала без дураков,
Муж пока гуляет.

Дело сделал и домой,
Глядь, с женою кто-то.
Знать, пока играл с кумой,
В доме шла работа.

Оказалось местный бог,
Посетил супругу.
И уйти спокойно смог,
Чисто, без испугу.

И гадал с тех пор мужик,
Бог или прохожий?
И решал, как в дом проник,
На него похожий?

Открытье совершил петух,
Как только солнца круг потух
Ему открылась жизни нить,
И начал курам он звонить.

Внемлите, утром только я
Пою, дыханье затая.
И солнца тут же виден свет.
Я как спасение от бед.

Я солнцем как хвостом кручу.
Могу с ним делать, что хочу.
Обижусь, гордо промолчу.
И солнца нет, а я торчу!

Настанет враз вселенский мрак.
Прикинет тут любой дурак,
Какая разорвётся связь.
Без ку-ка-ре-ку, всем пропасть!

И куры все сказали, да!
Ты не споёшь, так всем беда.
Пой вечно света господин.
От желтизны и до седин.

Собрал хозяин птичек рать,
Не прекращавшую орать,
На птицефабрику, а там,
Пернатые к небес вратам.

А солнце взяло и взошло,
Синь неба  чиста как стекло.
Я думаю, другой петух
Следил, что б светоч не потух!

От всесилия  торчу,
В Интернете я скачу.
Это чудо, лайки, боты,
Ни минуты без работы!
Я  из племени чероки,
От меня вам чмоки, чмоки.
Ростом ровно под два метра,
Обгоняю скорость ветра.
А в постели я такой-
Сам себя боюсь нагой.
Нет, нагой, а не Нагиев,
Где родился? Город Киев.
Почему же я чероки?
Пап был Чероки Мокий.
По прямой от Чингачгуга.
У меня на сердце мука.
Я ищу подругу жизни,
И в России и в Отчизне.
Я не прыгал на Майдане,
Хрен им всем, они в дурмане.
Лучше нам скакать вдвоём,
Озирая окоём.
Я в таком разрезе пылок,
После парочки бутылок.
Хоть две дюжины могу.
Если через немогу!
Вы решились? Всё, до встречи.
Прекращаем эти речи,
Претворяем интернет
В сделку, где венцом минет!