Хуже только спор про первородность яйца или курицы ну понятно же, что первым было яйцо, как первая ступень белкового синтеза. Путём коацервации образовалось первое белковое образование, ставшее прообразом яйца, а дальше уже созревавшие в этом прообразе яйца белковые структуры пошли себя преобразовывать и через сколько-то там тысяч тысяч лет эволюции (не сразу же, разумеется), совпавших с тектоническим «кипением» планеты, катализирующим реакцию, дело дошло уже до того, что из яиц стало получаться что-то подобное современной курице.
Но это фигня мы сейчас не об этом, мы о сознании, бытии и битии.
Так вот, сознание и бытие вещи взаимозависимые. Как история и личности и так, и эдак. И личности творят историю, и история создает предпосылки для проявления личностей.
Мы все в этом мире маленькие, жалкие и беспомощные философы. Мы видим крохотные частицы огромной, недоступной нам картины и начинаем считать, что вся картина такая же, как та частица, которую видим мы.
Отсюда все святые войны одни людишки начинают уничтожать других за то, что они видят другой фрагмент картины мира, хотя картина эта всё равно одна.
Одни назначают свой фрагмент более важным, чем остальные, и дают себе право меряться характерами. Точнее не характерами. Это меня однажды дети, лет 1012, спросили, есть ли у меня жена. Я сказал нет, развёлся. Они понимающе покачали головами «не сошлись характерами?». Я умилился. И ответил честно «нет, не сошлись гордынями».
В этом смысле абсолютно бессмысленны споры. В людских спорах нищие с пустыми карманами спорят с другими нищими с пустыми карманами о том, кто кого богаче.
У нас нет возможности охватить всю картину мира.
Поэтому мы все хватаем себе кусочки картины и назначаем их главными. В соответствии с ними строим свой стиль жизни, свой сценарий. От которого, кстати, практически никогда не отступаем именно поэтому я смотрю не на то, что человек делает, а на то, как он это делает и зачем.
В этом смысле любой человек быстро становится понятен, если понаблюдать за ним в мелочах. В глобальных, значимых вещах люди склонны носить маски, играть роли. А вот в мелочах быстро спаливаются.
Забавно но мы все, каждый из нас, даже когда воображаем себя дико сложными, достаточно примитивны у нас есть свой сценарий жизни, и всё, что в жизнь приходит, мы обрабатываем уже в соответствии с имеющимся сценарием, с уже сформированными программами поведения.
Никого жить учить не надо мы все как-то умеем. А те, кто не сумел уже не с нами.
У нас у каждого есть своё бытие, определяющее сознание. И своё сознание, определяющее бытие.
И кардинально отказаться от них не получается. Только постепенно корректировать, допуская другие модели жизни, нежели своя, привычная. Исследуя другие жизни, проявляя к людям любопытство кто как живёт? Как у него устроено? Каких людей он к себе привлекает? Какой фрагмент Большой Картины Мира он сейчас видит?
Можно этого и не делать. И это тоже выбор, достойный уважения.
Но тот, кто теряет интерес к Картине по сути уже мёртв.
Сошел с игровой доски с нулевой суммой. Его место заняли другие и поехали дальше.
Камо грядеши: 67, 23
Глава 7. Когда уйдём мы со школьного двора, под звуки нестареющего вальса
Заиграло любопытство полазить по социальным сетям, посмотреть одноклассников а кто кем стал?
Чуть стыдливо так, украдкой словно за чем-то недозволенным в замочную скважину наблюдаю.
Хочется сюрпризов. Чтобы чья-то судьба удивила. Или злорадного удовлетворения, когда чья-то судьба так и не стала яркой с фотографий смотрит всё то же лицо одноклассника, только чуть потолстевшее, добавившее самодовольства.
Что-то злорадное и гадкое в этот момент шевелится внутри.
Далеко мне до аристократской горделивости, что и мечтать. Не Гагарин я. Не Гагарин.
Просто набрал в соцсетях свою школу и год выпуска, и пошёл смотреть людей.
Смотрел лица. Вспоминал, какими их помню, смотрел на то, кем они стали.
Мало кому обрадовался, поймал себя на такой мысли. А тех немногих, которых хотел найти не нашёл. Пашку Я., например.
Пашка типичный архетип Ареса, бога войны.
Маленький, веснушчатый, типаж школьного хулигана из «Ералаша». И словно вылитый живьём из стали. Железная боевая машина.
Он мог выйти на пять минут в булочную за хлебом, и то успеть подраться.
Дрался он много. Он привлекал драки, они постоянно вокруг него случались.
Как истинный Арес он ценил мужскую дружбу, боевое братство было сакральным. Он помнил добро.
Он был очень опасным врагом и бесконечно надёжным другом.
У него было обострённое чувство справедливости.
Его коробили учительские любимчики. Он холодно презирал училку литературы, которая ставила своим любимчикам хорошие оценки просто за то, что они весь урок кивали и говорили ей «Да-а! Да-да да-а-а».
А был и другой эпизод он много изводил молодую учительницу истории. У них была настоящая война, даром что без иприта и траншей.
Но в конце года она ему честно поставила пятёрку, на которую он предмет и знал, хотя у неё были все возможности на нём отыграться и отомстить. Она не стала этого делать. Пашка прекратил её травить он очень уважал честность и благородство. Сполна это оценил, счёл это справедливостью и ответил уважением.