Что это? спросила жена.
Икона, виновато пробурчал я.
Я вижу, но это не наша.
Отпираться было бессмысленно. Пришлось рассказать правду. Особенно красочно я постарался описать ужасные фиолетовые усы и бороду.
Верни нашу икону, заплакала супруга.
Это икона ничуть не хуже той, улыбнулся я и приобнял жену за талию, видела бы ты, какую дешевую уродину мне предлагали купить. Но ты же знаешь, я не люблю жадничать, поэтому выбрал ту, что получше.
Ты выкинул двенадцать тысяч, процедила она.
Что? Какие двенадцать тысяч? Нет. Всего тысячу.
В иконе были деньги, продолжила выть жена, я откладывала их на Ейск.
Известие о том, что я собственными руками отправил двенадцать тысяч на помойку, заставило меня присесть.
Но я не видел никаких денег!
Они были спрятаны за картинкой, промычала супруга и стала вытирать рукой сопли.
Смешанные чувства посетили меня в этот момент. Во-первых, было жаль потраченную тысячу, во-вторых, хотелось отвесить сопляку еще один подзатыльник и заодно дать поджопник брату, в-третьих, я убедился, что религиозность жены была сильно мною преувеличена, а стало быть, теперь в адрес попов можно отпускать различные шутки.
Сейчас, я погладил жену по голове, быстро надел шлепки и выбежал на улицу. Трактор с прицепом приедет только утром, а значит, икона должна быть на месте.
Мусорные контейнеры оказались переполнены, часть пакетов, а также плюшевый слон, залитый белой краской, лежали рядом. Я принялся откидывать все это в сторону, но как ни старался, отыскать разрисованную фломастером Божью матерь мне не удалось.
Добрый вечер, сосед.
Рядом с ухом пролетел белый пакет и приземлился на самой вершине мусорной горы.
Ловко, сказал я и обернулся. В метрах десяти от меня, в застегнутом на одну пуговицу трофейном китайском мундире стоял Николай Семеныч по слухам, бывший сотрудник госбезопасности, а ныне пенсионер, вот уже который год безуспешно пытающийся продать свою коллекцию засушенных кузнечиков.
А то, не без удовольствия ответил бывший кагэбэшник и подошел поближе, что это ты тут рыщешь впотьмах? Неужто у Клавдии Степановны появился конкурент?
Да нет, замялся я, просто оставил здесь икону, а ее кто-то забрал.
Забрал, говоришь, оживился Семеныч, это не удивительно. Хорошая икона сейчас на вес золота.
Это точно, вспомнив свой поход в церковную лавку, согласился я.
А у Клавдии спрашивал?
Еще нет.
Зря, неодобрительно покачал головой пенсионер, у этой женщины нюх на такие вещи. На прошлой неделе мне пришлось выкинуть чудесный цветочный горшок, и что ты думаешь? Точно такой же горшок я потом увидел у нее дома.
Вы были у нее дома? удивился я.
Ну да, невозмутимо ответил Семеныч, она прекрасно готовит. Особенно хорошо ей удается пражский салат.
Представив, из каких продуктов готовит тетя Клава, меня едва не вывернуло.
Пойдем, пенсионер взял меня за руку и как ребенка повел за собой, найдем твою икону. Кстати, а зачем ты ее выбросил?
Случайно, соврал я, перепутал пакеты.
О том, что в иконе были спрятаны деньги, я на всякий случай умолчал.
Семеныч довел меня до квартиры тети Клавы и стал напутствовать:
Ничего без разрешения не трогать, а если все-таки взял какую-то вещь, сразу же клади на место. Понял?
Ничего без разрешения не трогать, а если все-таки взял какую-то вещь, сразу же клади на место. Понял?
Понял, ответил я, натянув на нос футболку. Мерзкий запах хорошо ощущался даже через закрытую дверь.
Ты когда-нибудь имел дело с Плюшкиными? спросил Семеныч.
Нет, признался я.
Это удивительные люди, пенсионер стянул с моего носа футболку и аккуратно разгладил воротник, например, за украденную книгу или какую-нибудь сущую мелочь они могут тебя убить.
Меня?
Почему нет? Или ты особенный?
Не особенный.
Не дрейфь. Что мы со старушкой не справимся? Семеныч хлопнул меня по плечу, несколько раз постучал по заляпанной двери ногой и после небольшой паузы добавил:
Если что, беги.
Дверь нам открыли спустя минуты две. Из квартиры пахнуло так, что мне вдруг резко перехотелось искать икону. Черт с ним с Ейском, лишь бы убежать от этого запаха. Я попытался шагнуть назад, но уперся о руку коллекционера кузнечиков. Видимо, «если что» еще не наступило.
Добрый вечер, подруга, поприветствовал Семеныч два тусклых глаза, выглядывающих из темноты, Не спишь?
А чего мне спать? спросила тетя Клава и распахнула дверь. Теперь хозяйку квартиры стало полностью видно. На ней была надета пестрая вязаная кофта, увешанная советскими значками, черная в белый горох юбка до колен и смешные тапки с загнутыми кверху носками.
Вот с товарищем решили заглянуть к тебе в гости. Я рассказал ему, как ты чудесно готовишь пражский салат. И знаешь, что он мне сказал? Он сказал, Николай Семенович, я просто обязан взять рецепт.
Бледное старушечье лицо залило краской.
Скажешь тоже, смущенно возразила тетя Клава, порезал, перемешал, вот тебе и весь рецепт.
Нет, ну вы только посмотрите на эту скромницу, Семеныч схватил хозяйку квартиры за манжеты и стал напирать, где сейчас увидишь такие манеры?
Старушка отступила и даже не попыталась снять с себя руки кавалера. Вероятно, заигрывания старого альфонса были для нее привычным делом.