Вижу мысль в глазах, с наигранным, впрочем, довольно умело наигранным, оптимизмом продолжал, между тем, врач. Значит мозги работают Пытаются, по крайней мере! Это хороший признак, любезнейший. Стало быть, сотрясение мозга у вас не такое серьёзное, как показалось вначале
Он сидел и с напряжённым лицом читал первоначальные диагнозы. Малой молчал с термометром подмышкой.
Ну, а что вы хотели? снова заговорил доктор, обращаясь то ли к Антону персонально, то ли ко всем, кто его слышал, но скорее, самого себя убеждая. Бледный. Глаза закатываются. Весь в крови. Буровит что-то, как в бреду: то ли спасаться просит, то ли на фронт просится. Спутница в истерике. Катастрофа, одним словом! Впечатления и эмоции соответствующие Медики тоже люди Всего лишь люди
Разговорчивый доктор закончил читать и бубнить, посмотрел на Малого:
Ну-ка
Уверенно и бережно взял руками его голову, осторожно приподнимая веки своими большими пальцами, посмотрел в глаза, потом отпустил.
Покрутите головой влево-вправо Повращайте глазами Голова не кружится? Нет? Точно?!
Удовлетворённо откинулся на спинку стула:
Ну! Всё нормально с вашим мозгом, молодой человек. Если даже и встряхнулся, то совсем немного. Чуть-чуть. Доктор даже подмигнул шутливо. Ну, заплелись извилины чуток Так это и от тяжких дум бывает И довольно часто!
Это если сами извилины есть!
Антон вставил фразу так неожиданно, что врач переспросил:
Что, простите?
Я говорю, если мозги как таковые есть.
Доктор мгновенно словно бы не погрузился, а нырнул в раздумье. Он посмотрел на Антона снова очень внимательно, но теперь уже явно не медицинским взглядом:
Вы правы, молодой человек Вы даже не представляете, как вы правы Сотрясение мозга может быть только при наличии самого мозга. А между тем, этот диагноз ставится несправедливо часто Неоправданно часто!
И он снова взглянул на Антона и опять новым взглядом, ясно выражавшим сомнение в отношении самого этого пациента привычное уже сомнение ко многим таким же, но снова яркое во всяком случае. Однако он тут будто встряхнулся и сбросил задумчивость.
А что же нога? Показывайте
Антон откинул одеяло и сам словно бы увидел свою ногу впервые повязка повыше колена стала сразу же тугой по ощущениям.
Хотели вам лангету наложить оценивающе, как эстет, рассматривая пострадавшую ногу, произнёс врач.
Что наложить?
Лангету Этот гипс, молодой человек, служит для фиксации суставов и называется «лангета», с улыбкой сказал обаятельный хирург.
Как в ресторане, без улыбки пробурчал всё ещё не очухавшийся от наркоза Антон Малой.
Да, похоже. У нас ведь тоже мясные дела У вас, правда, и сухожильные малость. Поэтому не ресторан, а больничная травматология. Полежите у нас пару неделек, Антон, срастётся там. Заодно и головка бо-бо перестанет. Голова-то болит? Впрочем Сейчас-то еще нет, наверное? Наркоз был глубокий. Ну да ладно Больные ждут А некоторые, заметьте, ждать не могут и не должны. После договорим. Отдыхайте пока.
Доктор и не пытался скрывать, что его заинтересовал Малой. Он даже подмигнул ему при всех, вставая со стула не прощаемся, дескать, скоро увидимся.
Глава 6
Наркоз ещё не совсем отпустил, и Антон снова уснул.
Когда опять открыл глаза, то увидел сидящую возле его кровати и тихо плачущую мать.
Мам, ты чего? механически задал дежурный в любой семье вопрос.
Теперь она захныкала в голос и стала рукой нежно гладить разбитое лицо сына.
Как же так, сынок? За что ж они тебя? тихо голосила обычные в такой ситуации вопросы. Да как же так? Что ж теперь будет-то?
Да ничего не будет, мам, перестань
Как же не будет? А нога-то вон забинтована!
Так больница же! Вот и бинтуют работа такая
Антон играл в веселый оптимизм. Подействовало.
А я тебе, сынок, тут фруктов, конфет, сока принесла. Кормят-то хорошо? Может чего посерьёзнее надо? Принести-то чего?
Антон уже не дежурно, а искренне улыбнулся.
Меня еще не кормили, мам. Я только проснулсяТы мне мою зарядку для телефона принеси
Так я принесла, сынок
Отлично! Антон сразу же по-деловому начал хлопотать со связью. А кстати! Ты как узнала-то?
Так из отдела дежурный позвонил
И снова, вспомнив свой ужас от услышанного тогда по телефону, мать начала плакать. Не громко рыдать, переполненная неизбывным страхом и болью за сына, а тихонько хныкать в платочек. Антон даже отвернулся, чтобы не видеть жалкого лица плачущей матери, хлюпающей и сопящей тихо и смиренно привычно! Это становилось невыносимо. Не от жалости к ней от её «жалкости».
Он стыдился. Отгонял эти мысли, но они упорно одолевали его своей назойливостью
«Господи! Как же ты мне надоела! Ну, был когда-то смысл в твоей жизни Я! Маленький. Но теперь-то Да и тогда! Ребёнок, дети как смысл в его сугубо биологической сути Животный это смысл Не человеческий Ничего интересного Доброта? Не бывает интересной. Злость интересна! Причины злости Господи, сколько же у тебя их было и есть!.. Способы проявления злости Цели, если злость небезотчётна Они, кстати, могут быть самыми добрыми. Надо только уметь понимать, где для добра злость нужна. Но с пониманием у тебя Увы!..»