Живём здесь тут недалеко, серьёзным голосом ответила девочка.
А зовут-то тебя как?
Настусей называют.
Христина присела перед девочкой на корточки. Вот кого она испугалась невинного ребёнка испугалась. Кому скажи засмеют. Ох, доведут слёзы на могилке в Духов день Да, не до добра. Лину не вернёшь, так и незачем на кладбище горе высиживать. Посмотрела Христина в детские глаза и, впервые за всё время с похорон дочери, улыбнулась.
А где твои родители?
Батя сейчас пьяный спит.
А мама где?
Нету мамы. Померла она прошлым годом, отвечала девочка. Родами померла.
После задумалась и серьёзно, по-взрослому, добавила:
Ребёночек с ней остался. Шутка ли, два дня промучиться.
Тина слушала, а всё на куклу смотрела. «Матка Боска! Так это ж точно Линуськина кукла! думала Тина Только откуда ей здесь взяться? Ведь в гроб сама положила. Своими руками!»
Пойду я. Мне еще в доме прибраться нужно, пока батя не проснулся.
Девочка заспешила по тропинке прочь от Христины, а та и подняться не может, словно что-то держит её у могилки дочери.
Девочка ушла, а Тина обошла вокруг холмика, поправила немного, выдрала из земли разросшийся осот.
Спокуй панский, моё сердечко, прошептала она и пошла к воротам кладбища.
Доброго утра, пани! важный пожилой господин, в скроенном по последней моде пиджаке, обогнал Тину и пошел вперёд к бричке, что стояла у дороги. Еду в город. Не желаете составить компанию?
Если, пану это не в тягость, то я, пожалуй, соглашусь, ответила Тина, оглянулась на кладбище и вдохнула.
Девочка из головы не идёт вместе с куклой этой. Странная встреча случилась сегодня, откуда такие куклы похожие? Так разве только лицом фарфоровым? Платье вот то же, парча двуцветная, индийская. И пошив того платья сходится. Эх, если бы с изнанки глянуть, тогда бы точно можно сказать, кто к нему руку-то приложил
Тина так задумалась, что и не заметила, как бричка, поскрипывая на одно колесо, въехала в город. Пожилой господин внимательно рассматривал её лицо и дымил сигарой. На козлах сидел совсем юный хлопчик, но довольно ловко управлялся с норовистой кобылкой.
Вы о чем задумались? поинтересовался господин, прищурив правый глаз, выдохнул облако дыма и представился: Честь имею рекомендовать себя Эдвард Мрозовский.
Германова Христина, кивнула Тина, смущаясь то ли острого взгляда, то ли дорогого костюма и галстука пана Мрозовского.
«Назвал исключительно имя, а место службы утаил, значит ли это, что и мне не надо говорить, что держу мастерскую?» подумала она.
А отчего вы, пани Германова, в одиночестве гуляете по таким удивительным для прогулки местам?
Что же в кладбище удивительного?
А вы не находите, что там случаются вещи куда более необычайные, нежели в городе или дома?
Тина сдержала возглас, ответив улыбкой на вопрос, но про себя подумала, что зря согласилась подъехать до города с этаким авантюристом.
Вы не могли бы мне остановить у той вон булочной?
Выходит, что вы уже приехали? спросил пан Мрозовский. Он напустил на себя расстроенный скорым расставаньем вид, и медленно протянул ей руку, чтобы помочь.
Да. Я вам благодарна, пан Мрозовский, за вашу доброту, поклонилась Тина, соскочив с брички. Я знаете ли, немного шью. Так мелочи. Моя мастерская через две улицы. Прошу вас посетить при случае.
Ну что вы! Пустяки! Жаль, что мы не закончили разговор, но, если позволите, вот моя визитная карточка, мы в другой раз его продолжим.
Мрозовский коротко кивнул, тронул поля шляпы и толкнул хлопчика в спину. Бричка покатилась по брусчатке, подпрыгивая и поскрипывая на одно колесо. «Странный господин, похоже, что из военных, подумала Тина, не глядя пряча в редикюль визитку, и скоро забыла о нём думать все мысли занимала увиденная на кладбище кукла в руках девочки.
Об утреннем знакомстве ей напомнила одна клиентка. Молодая и шумная лавочница, пани Рузя, из лавки Скарбика с Рынка, иногда приносила Тине постельное бельё и деликатную мелочь в ремонт.
О Рузе ходили слухи, что она сбывает краденое, но это не уменьшало количество желающих быть с ней на короткой ноге.
Тина, у тебя дела пошли в гору? спросила Рузя, выкладывая на стол тряпьё в ремонт. Сбросила муслиманство? Морда глянц?
Живу, как и раньше, ответила Тина, поправляя шляпу на манекене. У тебя столько платья всякого, видать-то у тебя дела в гору пошли, что успеваешь и прикупить, и сносить.
Тинина колкость не осталась без внимания.
За тобой не успеешь. Год, как мужа схоронила, три месяца дочку, а уже такого кавалера себе отхватила. Рузя широко улыбалась, кокетливо склонив голову набок, поправляя рукава «с напуском» на модной шёлковой блузе, словно она сама перед тем кавалером сейчас и самое время заигрывать.
Какого, прошу, кавалера?
Тот твой муслиманский шиквдовица-таемница. Так и притягивает к себе хлопов. Лезут, как мухи дурнуватые. Как думаешь, Тина? Если в чёрном стану ходить, меня скорее замуж возьмут?
А ты попробуй. Может, и возьмут, ответила Тина. Тебе, блонде, чёрное к лицу.
Будешь иметь стройный вид.
Вот и люкс, фыркнула Рузя и вышла, звякнув колокольчиком у двери.
Христина оглянулась, сколько её ждало сегодня работы, и прогнала мысли прочь. Ни один звук не любила Христина так как стук машинки. Настоящий Зингер поскрипывал шкивом колеса, игла строчила, та-та-та-та.