Стройбат 40 лет назад, или Королевские войска в СССР
Иронические записки и стихи о стройбате
Евгений Вермут
© Евгений Вермут, 2017
Вместо пролога
Как я уходил в армию
Далекий 1957-ой год был в те времена одним из тех годов, в которые резко начала подниматься планка всеобщего советского благосостояния. Сталинизм начал уходить в прошлое. Люди постепенно переставали бояться друг друга и власть. Промышленность развивалась бурными темпами, росла зарплата, понижались цены на продукты и товары, а вместе с этим в советских семьях начало расти и количество детей. Демографический взрыв не мог не отразиться на будущем только что родившихся мужчин. Через восемнадцать лет в армию стали не брать парней, а отбирать. В один из таких «естественных» отборов попал и я. Когда я стал совершеннолетним, обо мне забыли в военкомате на целых два года.
Итак, целых два года я наслаждался жизнью. Я работал на заводе. Работа не слишком обременяла меня, зато водились деньги. Я отрастил волосы, согласно веянию времени, ходил с друзьями в походы, пописывал стишки и пил вино на природе. Беззаботное время
Но, как известно, беззаботность исчезает с появлением первой заботы. Как только мне исполнилось двадцать лет, амнезия на счет моего существования прошла в военкомате, и меня начали усиленно «приглашать» на мероприятия, связанные с призывом в ряды Вооруженных Сил СССР. И вот, наконец, настал день, когда мне вручили повестку с извещением явиться в областной военкомат на последнюю медкомиссию с последующим отправлением Хотел написать «в места, не столь отдаленные», но Советский Союз был огромной страной, поэтому строить какие-то оптимистические планы насчет будущего места службы не приходилось.
Третьего мая 1977-ого я должен был покинуть отчий дом, чтобы защищать его, возможно, в другом конце страны.
Слева Витя Ивановский, одноклассник. Нам по двадцать. Это ему было самое первое письмо в стихах.
Что ж, уклонистом я никогда не был. Надо, так надо. Эх, с какой тоской, почти сквозь слезы, я подстригал свои волосы Но это частности. В положенное время, второго мая у меня дома собрались друзья и соседи, чтобы проводить меня в последний, впрочем, нет уж слишком трагично это звучит. Просто, в путь, который, как уверяла нас страна, делает парней настоящими мужчинами.
Вот и все. Иссякла водка, закончились тосты. К нужному времени я прибыл на медкомиссию. Прошел всех врачей. Почти. Последний врач-терапевт после общего осмотра решила померить мне температуру. А надо сказать, что мое тело обладало странной особенностью: после выпитой бутылки вина на следующий день у меня появлялась температура 37,3. Причем, это было настолько стабильным явлением, что пару раз я выходил на «больничный», когда мне это было нужно. Я-то об этом как-то запамятовал в призывной лихорадке. Естественно, я не выдал своей военной тайны докторам, и меня после некоторого совещания отправили домой лечиться, назначив следующую комиссию на 6 мая. Друзья и родители были несколько удивлены и обрадованы моим появлением дома.
Пятого мая мы с друзьями решили отметить мой окончательно последний день на «гражданке». Ну, что сказать. На следующий день история с температурой повторилась. Вечером я бодро притопал домой, объявив всем, что следующий мой призыв в армию состоится восьмого мая. Друзья уже знали причину непрохождения комиссии и уже седьмого числа пили за меня со словами «Ааа, все равно завтра вечером встретимся». Как они были правы
На следующий день, уже днем (комиссия у меня в тот день началась сразу с осмотра терапевта), я явился во двор под смех друзей, оставив в большом замешательстве членов медкомиссии, что, впрочем, не помешало им продолжить попытку отправить меня служить.
Когда опять? смеясь, спрашивали меня друзья.
Десятого!
Ну, за встречу!
Мы уже не прощались.
Десятого мая, уже будучи уверенным в своей неприкосновенности, я пришел на комиссию, обдумывая планы на вечер с друзьями. И вот тут случилось непредвиденное. То ли новая врачиха оказалась с повышенным обонянием, то ли я сам, пребывая в эйфории, случайно на нее дыхнул
Так вы пьяны! воскликнула она с таким чувством, будто сделала открытие, над которым билась уже много лет.
Той же ночью, тихо, без всяких церемоний, нас построили в колонну и повели на вокзал. Еще примерно через час мы уехали на поезде сначала в Москву, на распределительный пункт, а потом кто куда. Моя служба началась в России, в условном пункте Арзамас-3 учебке войск особого назначения. Там я пробыл всего неделю. Прибывшая из Москвы, уже последняя серьезная комиссия из солидных врачей, нашла у меня какие-то проблемы с левым желудочком, и на следующий день в составе еще человек двадцати, в основном, узбеков, нас отправили обратно в Москву, а оттуда на место настоящей службы район г. Загорска (ныне Сергиев Посад), в строительную часть. Там мы очень скоро поняли, почему стройбат часто называют королевскими войсками.
Я продолжу дальше в коротких миниатюрах и комментариях к стихам, написанных за время службы в доблестных рядах Военно-строительного отряда.