Дамы решили, что приспособление, придуманное гениальным Сикорским под названием Бык это просто плагиат с древнегреческого или древнеримского.
Мэна просто помещают в этого медного Быка, и начинают потихоньку жарить.
И зачем? спросила Со.
Видимо, Сикор посчитал, что мэн, помещенный в Быка будет издавать звуки.
Какие? Петь?
Ноу, это очень сомнительно даже теоретически. Думаю, другие, сказала Да.
А именно? попросила уточнить Со.
Как-то: выть.
Выть, констатировала Со. А зачем? Кому приятно это слушать?
Видимо, уже тогда были сделаны теоретические разработки о лечении сердечных ран звуками.
Каким оружием наносили эти раны?
Предательством, ревностью, оскорблением, неразделенной любовью. Видимо, древние правители и правительницы были до такой степени ранимы, что тогдашние теоретики поняли:
Надо их как-то лечить.
И придумали Быка.
Да. Он воет, и раны, нанесенные этим Быком, начинают заживать.
Ужас. Неужели это правда?
Что? Что так бывает, или что раны действительно заживают?
Второе.
Теоретически вполне возможно. Единственное, что меня смущает, это глубина ран. Неужели могут быть такие глубокие болезненные раны, что захочется слушать этот вой, чтобы такая рана зарубцевалась? Неужели они сейчас я имею в виду уже этих Варвар этих варваров так обижаются, если не услышат ответ на пароль:
Только с моего разрешения.
Скорее всего, наоборот, ответила София. Именно для того, чтобы приучить их к культуре, чтобы люди понимали важность этого Пароля:
Только с моего разрешения.
Почему же тогда они так делают?
Забывают.
Что?
Забывают спросить Пароль.
А когда вспоминают всё уже кончено. И чтобы напомнить пусть и с опозданием ученые придумали этого Быка, констатировала Даша.
Думаю, не для этого, возразила София. Бык сделан для того, чтобы сделать саму рану. Ведь им же ж всё по барабану, как говорят некоторые подполковники, муштруя солдат. А надо, чтобы люди поняли:
У вас рана. Только вы ее просто не замечаете.
Бык воет и униженный, и оскорбленный начинает понимать, что был, действительно, ранен, а теперь излечился.
Умный народ.
Не такой умный, как кажется. Ведь это складывалось веками. А потом родится какой-нибудь Ньютон, обожрется яблок, и чтобы как-то оправдаться, захватывает себе все сделанные до него наработки. Так что Бык это общечеловеческое достижение. Как и Законы Ньютона.
И мы должны его испытать, резюмировала Даша. Мне кажется, я бы лучше полетела на парусной птице с утеса над морем.
Я бы даже над пропастью, сказала Со. И добавила: не могу поверить, что они так бесчеловечески относятся к людям.
И действительно, все оказалось значительно проще, чем они думали. С одной стороны, проще, а так-то конструкция была довольно сложной.
И мы должны его испытать, резюмировала Даша. Мне кажется, я бы лучше полетела на парусной птице с утеса над морем.
Я бы даже над пропастью, сказала Со. И добавила: не могу поверить, что они так бесчеловечески относятся к людям.
И действительно, все оказалось значительно проще, чем они думали. С одной стороны, проще, а так-то конструкция была довольно сложной.
Софию уложили на помост, задрали платье, а сверху по конструкции на нее забрался большой черный бык. Так-то, без конструкции, его тяжести никто бы не мог вынести.
Вот это произошло в их первую поездку. А теперь они ехали отомстить за все нанесенные им здесь оскорбления.
А чтобы никто не знал, решили нанять киллера. Одного, но способного справиться, если не со всем поселением, то хотя бы перебить часть. И обязательно:
Атамана, Варвару, Сикорского и Голиафа.
3
Никто не нашел Дашу и Софию, а Голиаф нашел. Он сел под деревом и запел своим пискливым голосом песню про двух девушек, которых он очень любит, но не знает, где их найти. Но однажды ему очен-но повезло. Он сидел под высоким деревом и мечтал. И мечты сказали ему:
Далекое бывает очень близко. Так близко, что не всякий может его увидеть.
Срублю-ка я это большое дерево, и посмотрю, кто там живет. Что за диковинные птицы.
И он начал методично рубить дерево саблей.
В конце концов, девушки не выдержали, и закричали из-за ветвей:
Окей, окей, мы спускаемся!
Кажется, птицы разговаривают, сказал Голиаф и осмотрелся по сторонам.
Он притворяется, или не понимает, что мы здесь? спросила Даша.
Скорее всего, он заметил нас, а сейчас, скорее всего, пугает, ответила София.
Значит, он не срубит дерево до конца, и мы не упадем?
Скорее всего.
Мы высоко сидим, мне страшно.
Мне тоже. И они закричали:
Хватит, хватит, мы сдаемся.
Но Голиаф как будто не слышал, и продолжал рубить.
Ты, глухой циклоп, прекрати рубить, сломаешь саблю.
Бесполезно.
Он прорубил дерево уже на одну треть. Скоро оно должно было повалиться. Голиаф перестал только после слов Софии:
Закончи стучать по дереву, больван!
Смотри, подействовало, сказала Даша.
Они начали спускаться, а Со приговаривала:
Молодес, молодес, больван.
Едва они ступили на землю, Голиаф нанес Даше сильный удар в лоб.
За что ты так сильно ее ударил? спросил София.
Так не надо было стучать на меня.
Она не стучала.
Но хотела.
И не хотела. По крайней мере, это никому неизвестно.