У меня есть два оружия против него: язвительность и немота. Мне требуется немало сил и времени, чтобы добраться до своего сейфа с этими маленькими револьверами. Нужно взять себя в руки, постараться пропускать его слова мимо ушей, успокоиться и вот я вспоминаю код, заставляю пальцы перестать трястись и прокручиваю нужную комбинацию. Как же невелик мой арсенал. Но если бы меня предупредили, что такого рода средства пригодятся мне в семейной жизни, а не навыки в постели и домашнем хозяйстве, я была бы более подготовлена. Итак, чем отстреливаться сегодня? Я никак не могу сделать выбор.
Ты открыл новую черту моего характера, и делаешь мне комплимент в такой неуклюжей форме, вздыхаю я.
Это не новая черта, я всегда признавал, что ты умеешь мной манипулировать.
Кажется, я поняла значение слова «суггестия».
Если бы я умела тобой манипулировать, секс был бы у нас чаще, чем раз в сезон, снова вздыхаю я.
Зачем ты всё время утрируешь? И ты сейчас хочешь поговорить об этом?
Мне не хочется говорить с тобой о сексе, ничего нового я не услышу. Буду умирать от скуки. Впрочем, и заниматься им с тобой мне уже тоже не очень хочется. По аналогичным причинам.
Ну вот и славно. Приедешь домой и посмотришь какой-нибудь фильм.
Моя сдержанная язвительность сменяется подступающей злобой. Она выталкивает обиду из горла и вырывается вместе с ней словами:
А ты подрочишь на какую-нибудь книгу.
Я краем глаза вижу, как его пальцы впиваются в руль и краснеют. Но ему надо быть сосредоточенным на дороге, иначе мы (нет, не разобьёмся) можем не доехать до чёртовой конференции. Я поворачиваю к нему голову и молча смотрю. Он, наверное, считает до десяти, чтобы успокоиться, как учил меня.
Ты всё время провоцируешь, цедит он сквозь зубы. И выдыхает: К счастью, это единственное средство, которым ты можешь вызвать у меня хоть какие-то эмоции.
Всё. Он невозмутим. Теперь мы будто и не опаздываем никуда. Он словно выплеснул на меня своё раздражение и, обидев, успокоился. Да что там, он выглядит удовлетворенным.
Меня взбесило, что он так быстро вернул себе самообладание. Я чувствую себя такой беспомощной, словно болонка, тявкающая на гигантского каменного сфинкса. Мне хочется вцепиться ему в горло, чтобы вырвать хоть какую-то эмоцию. Хоть сдавленный крик. За его головой с невероятной скоростью проносятся бетонные столбы, здания, деревья каменные джунгли превращаются в одно серо-зелёное смазанное пятно. На выемке под ручником начинает дребезжать телефон. И моё сердце пульсирует с болезненной отдачей в грудь. Мне становится трудно дышать, будто меня ударили в диафрагму. И мысли в голове превращаются в предложения-слова: выцепить, вырвать, выжать, выцедить. И я будто лунатик медленно отстёгиваю ремень безопасности.
Я смотрю ему прямо в лицо, готовая накинуться. Его взгляд косится куда-то мимо меня, по-видимому, он просит телефон. Я уже не слышу его голоса. Как только он встречается со мной взглядом, я рывком кидаюсь к нему, ныряю под его руки, различив только испуганное «Оля!».
Я уже ничего не соображаю. Только изо всех сил тяну ремень на его брюках. Пряжка беспомощно звенит, ударившись о дверь машины. Пуговица выскальзывает из дырки. Бегунок на молнии слетает вниз. Я пробираюсь в чёрную ткань, на ощупь ищу для него выход. И как только его член выныривает из ширинки, я жадно хватаю его губами. Они сухие, я облизываю их, не выпуская головку изо рта, я обмакиваю её в своей слюне. Она разом набухает под моим языком. Я захватываю ладонью ствол точно под головкой, и веду вниз, к самому основанию. Слишком сухо, но я не буду сразу брать весь член в рот. Я же знаю, как тебе нравится.
Я отпускаю его, только посасываю головку: сжимаю её между губ, обвожу круги языком, превращаю круги в спираль, и от самого кончика двигаюсь к основанию выступа, и напрягаю язык так, чтобы он скользил точно прилегая к нему, и снова поднимаюсь вверх. Мои губы сдвигают кожицу вниз, когда я погружаю его в себя, а когда я скольжу вверх, они захватывают её так крепко, чтобы она снова накрыла головку. Я опять засовываю его в свой рот, выпуская так много слюны, чтобы она растеклась по всему члену. Теперь он мокрый, будто весь был в моей дырке. Какой же он твёрдый, как хочется засунуть его поглубже. Но я специально медлю, прежде чем разогнаться.
Сашина рука вцепилась в мои волосы, они запутались в его пальцах. Я не знаю, хотел ли он оттолкнуть меня сначала, когда я только коснулась его члена губами, но теперь он хочет мой рот. Он слегка давит на мою голову вниз он хочет, чтобы я взяла его целиком. Я слышу, как он дышит. Я чувствую, как он замирает, вдыхая, и выдыхает вместе со стоном. Я двигаю рукой вниз и вверх по его набухшему члену, а мой язык наращивает темп, и губы уже захватывают головку целиком. Я упираю её в нёбо, я глажу ей свой язык. И чувствую немного солёной смазки во рту. Саша стонет снова. Подожди же ещё чуть-чуть. Сейчас я засуну его в рот целиком.
Мне не хватает воздуха, я отпускаю его член, и ласкаю его рукой от головки до основания, делаю вдох и пошире открываю рот. Сначала мой язык прилипает к его члену, создавая ему мягкую и влажную подушку для погружения, и я захватываю его губами, и решительно двигаюсь ему навстречу. Он скользит между моими губами, между языком и нёбом, и упирается в самую глотку. Саша вместе со стоном шепчет моё имя, и надавливает на мою голову сильнее, его головка теперь в моём горле, и я чувствую, как она пульсирует, набухает, продолжает дрожь всего его члена, всего его тела и выстреливает внутрь меня горячей струёй. Я держу его внутри себя, пока он не перестанет дёргаться, а потом медленно выпускаю его изо рта. Сглатываю сперму вместе со слюной.