Марись
Стой Взял их руки, кольца обменял, повенчал, клятву взял и он уж стал её Вышел он из костела Перо у него было на шапке, красные ленты на вороте А она в венке. Эх, Ясек, сто лет буду жить, не забуду
Марись!
А я осталась там. У костела, у стены. Никто меня не видал Поехали И заиграла ему музыка его песню, эту самую Простояла я там до-утра Просила Бога, чтоб смерть ко мне прислал не пришла И клятву дала, обет: если вас ксендз связал на веки, так я Тебе, Господи, клянусь и обет даю, если уж Ты мне этого счастья дать не захотел, что меня никогда не поведут к алтарю в венке, никогда, никогда только в гроб меня такою положат
Марись!
А он уехал с ней, как поженился, в Долгополье Видела я его потом много раз, все больше в Людимире, на храмовом празднике; они туда все ездят, оттуда их приход близко. Сама я туда хожу, по доброй воле Уж четвертый год И буду ходить
А не больно тебе?..
Больно Да ведь там я хоть вижу его Дети у них двое Мальчишки Глаза у них карие, как у него Видела я Хоть это и её дети, а поцеловала бы я их в эти глаза Эх, Ясек
Эх, Марись
И так я и останусь навеки, с болью моей
А что ж теперь будет со мной? говорит Ясек.
Уйди от меня, оставь меня, говорит Марися. Другую найдешь. Ни у кого со мной счастье не вырастет. Такая уж моя судьба проклятая.
Эх! Так вот отчего холодом от тебя веяло!.. А мил я тебе? Хоть немножко?
И берет он её руки, а она сжимает их пальцами, к груди прижимает и говорит:
Мил, очень мил
И вырвалась, и убежала из шалаша.
А Ясек остался там и так и не двинулся с места; пришли пастухи, нашли его там, как мертвого.
Что с тобой, Ясек? спрашивают.
Не хотел меня Господь Бог взять, так пусть черти меня берут! сказал он и вышел.
Пошел он искать Марисю, нашел ее в хлеву, коров она доила. Лампочка с ней.
Марись! говорит Ясек, я тебя так не оставлю, я не хочу так тебя оставить. Я не такой, чтобы всегда на своем поставить хотеть, не такой, чтобы брать тебя силой, неволить.
Что с тобой, Ясек? спрашивают.
Не хотел меня Господь Бог взять, так пусть черти меня берут! сказал он и вышел.
Пошел он искать Марисю, нашел ее в хлеву, коров она доила. Лампочка с ней.
Марись! говорит Ясек, я тебя так не оставлю, я не хочу так тебя оставить. Я не такой, чтобы всегда на своем поставить хотеть, не такой, чтобы брать тебя силой, неволить.
Если б ты была бедной, а я богатым А так коли не любишь меня, на что тебе я? Что тебе моя скрипка и слава, что о мой по свету идет!.. Бросил бы я тебе к ногам и мое сердце кровавое, и мою любовь сердечную!
Только так я тебя не оставлю, не прощусь так с тобой Ты для меня, как святая, ты для меня словно из сонма ангелов сошла на землю. Я один на свете, как явор, засохший на поляне.
Никого нигде нет у меня; я людям играю, а у меня в сердце играет только ветер Будь мне сестрой.
И упал он к её коленям, обнял их, а она поставила ушат с молоком на землю, положила ему руку на голову и говорит:
Я уж никому ничем не могу быть, мне одна смерть осталась Разойдемся Иди в другие места. Оставь меня с моей болью
Эх, Марись, Марись! говорит он. Видит Бог, если б мог я взять на себя твои раны, чтобы полегчало тебе, чтобы лучше было
Иди! Мне уж ничего на свете не осталось гроб один
И подала она ему руку, и толкнула его слегка к двери.
Закружилось у Яська в голове, заломило в груди.
Идет он, идет в лес, к Тамановой горе, а сам не знает, куда.
Наконец, сел под сосной, уж над лесом темно совсем стало, снег порошил вместе с дождем, мгла покрыла горы. Вынул он скрипку из-за пазухи, смотрит на нее и говорит: Скрипка, ты, скрипка! Что ты мне в жизни дала? Что наиграл я на тебе в жизни? Чего я не хочу, то мне само в руки лезет, а за что бы я душу отдал, то не мое Что мне ты, коли счастья моего ты мне наиграть не можешь, что мне слава по деревням? Эх, скрипка, ты, скрипка!
И провел он смычком по струнам, хотя метель завывала с гор, и запел:
Ухожу я в мир широкий,
Уж ты, скрипка, пой!
Сердце замерло от боли,
От тоски тупой
Сердце замерло от боли,
Скрипка, пой ты мне!
Ты ж, печальная, ты, Марись,
Умирай в тоске!
Умирай в тоске ты, Марись,
Уж ты, скрипка, пой!
Схоронят тебя под лесом,
Да с твоей тоской!
И вспомнил Ясек-музыкант обрученье Мариси, и казалось ему, что он смотрит в какую-то страшную пропасть, в бездонную глубину.
Эх! Вот каким льдом от тебя веяло! повторял он, и казалось ему, что у него земля из-под ног уходит от скорби над своей и Марисиной любовью.
А как хорошо могло бы нам быть! думал он.
И казалось ему, что он слышит, как Марися Далекая, лежа в избе лицом на подушке, шепчет:
О сердце, сердце! О сердце, сердце!
О Марине, войтовой дочери
Как Марина-то у нас
Ходит к мельнце одна,
Да и с мельницы домой,
Никому муки не даст,
пели о Марисе Кружлёвой, войтовой[2] дочери из Рогожника, а потом запели о ней и еще другую песню:
Да как Мацек, войтов зять,
Показал дорогу ей
Да это потом, уж после свадьбы: он ей показал, по какой дороге в жизни надо ходить.
Такая была она девка, какую не скоро в околодке сыщешь. В Людимире ли, на храмовом празднике, или в Черном Дунайце, на ярмарке, не было мужика, который бы на нее не загляделся; не было бабы, которая бы не покосилась на нее злыми глазами.