Если бы сейчас увидела Мирослава сына, то узнала бы в нём молодого Собимысла, уверенность в осанке и решительный взгляд, ранее не часто проявлялись у Ждана и она бывало сожалела, что мальчик перенял больше её черт, чем отцовских.
Спина гусляра опиралась о ствол дуба, а глаза следили за тающими облачками. Нельзя сказать, что его терзали сомнения, но всё же Верно ли поступил, свернув с пути Велеса, покровителя певцов и сказителей, перешёл под могучую руку Перуна, заступника воинов? В раздумье отошёл от дерева, нагнулся к своей суме, достал гусли, тронул струны. Мелодичный звон разлился по округе, и люди встрепенулись. Яромудр уселся на бревно, а вокруг него уже кружком новобранцы с охотой ожидают, что скажет, да и дружинники поглядывают, не прочь послушать.
Вновь зазвенели струны, но теперь величаво, протяжно. «Куда други, путь мы держим? Куда направили стопы? Доля наша тайная и каждый ищет свою, задумчивость на лице гусляра сменилась решимостью, а струны запели резче и в то же время торжественно, голос Яромудра искренне и доверительно вещал. Ведут нас мужи-дружинники многоопытные, да не токмо они. Боги указуют. Ведут к битвам. Да извилиста наша дорога к славе воинской. Страх душу тревожит. Раняя смерть страшит. Но разве единожды живём на белом свете? Вновь и вновь родимся мы! А случится умереть, станут души в ряды вечного воинства Перунова! Встретит Перуница32, напоит Живой водой. Наши бессмертные души в Нави33 соединятся с пращурами-небожителями. Смерть в бою не страшна, а красна и славна, потому акы вой, встав на Стезю Перуна идёт по Стезе Прави34, чтоб помощь принести тем, кто остался в Яви35. Други, став воями, станем защитниками родичам на земле и на небе на веки вечные»
Молча внимали Яромудру. Дружинники, хоть и христиане, а довольны словами сказителя, преисполненные важностью своего земного и посмертного пути одобрительно кивали. Новобранцы приободрились, напомнил гусляр, что не только за себя радеть теперь должны, а весь род не осрамить, и славу приумножить, и доля каждого сражаться за правду славянскую и в Яви, и в Нави.
II
Три недели назад здесь на высоком берегу реки ветер лишь теребил луговые травы, шуршал листвой светлых рощиц. А ныне стуки топоров и людские голоса заглушили стрёкот кузнечиков и трели птиц. Крепкая бревенчатая стена споро растёт, перед ней копают ров, а землю трамбуют, образуя вал первую преграду на пути строящейся крепости. Теперь новобранцам не до скуки, тоски и печали. Встают до света, ложатся затемно, кроме дозорных, что всматриваются во мрак степи, будущее воинство быстро засыпает, утомлённое работой и учебными боями.
Соорудили несколько небольших кузниц, по сути, они являлись железоплавильнями. Сперва местность разведали на наличие руды. Воевода Черныш не только ловок в воинском деле, умён он и смекалист в обустройстве оборонной крепости. Не зря он собирал разный люд, кто во что горазд. Ведь в первую очередь надо надеяться на себя, а не на князя. Это они ему подмога.
В окрестных болотах обнаружили железную руду. Хорошая, жирная руда. Добрила радовался, с такой работа пойдёт, лишь водой смыть песок, да и в печь. Добрила сам мастерил плавильню, сшивал из шкур меха, лепил из глины печь и трубу. Помощником у
него стал Яромудр, а потом напросился чудинин, кузнец немало перевидал их на торжищах в Новгороде, да и на службу княжескую среди них охотники нашлись. Уважал он людей племени чудь за терпение и трудолюбие и этот молодец оказался сноровистым. Яромудр иногда донимал друга бесчисленными вопросами, что тот даже срывался и бросал в ответ: «За день коваль не рождается». Тогда Яромудр умолкал, понимая, что мешает, но потом любознательность снова свербила. Сколько тонкостей надо знать и уметь, чтоб сделать простой гвоздь, а уж меч Впрочем это для Добрилы ковать гвозди и скобы легче лёгкого, а для Яромудра тайна тайн, а вот чудинин схватывал быстрее. Яромудр не мог уразуметь, как различить почти неуловимые оттенки окалины, чтобы понять, как нагрелся металл, ведь и недогрев, и перегрев сулит изделию плохое качество. Всё здесь, любая мелочь имела важное значение.
Черныш определил сменных рудокопов и возниц. Сани каждый день привозили с болота кучи руды. Кузни построили ближе к реке и отныне она станет снабжать водой жителей крепости.
Бывало и раньше, до отъезда Яромудр заглядывал к кузнецу в родном городище и с восхищением наблюдал, как тот с помощником орудует в полутёмном помещении, где лишь отсветы от печи, да искры летят от красного жаркого железного прута или полоски, по которой коваль размеренно бьёт молотом. Теперь же он сам на месте помощника и держит со страхом и трепетом раскалённый стержень, будто пробрался туда, куда ему путь всегда был закрыт, будто подглядывает и подслушивает за волшебником, чей дар и чьи заговоры недоступны, как он ни пытается в них вникнуть. И казалось ему, вот так же и всемогущий бог выковывает только ему ведомое и от этой великой тайны мироздания также оглушительно громыхает, а потом разлетаются, пронзая пространство искры-молнии. Какой же величины тогда сам Великий Кузнец? Наверняка может без усилий перешагнуть через лодьи в полноводном русле реки с одного берега на другой.