Дюжен не мог нарадоваться на нежданных помощников и постоянно благодарил их и богов, которые ему их послали. Иногда жаловался им на сыновей. «В кого они таки не пойму. Я и мать их покойная никогда от работы не бегали. Они же негалюбы. Проси их, грози им акы глухие. Як бы внучков не испортили, токмо ими и живу. А сыновья и сыновки9 наказанье богов, за что не ведаю. Одни ленивы, другие похотливы. Сколько им рогов наставили! Стыдно было в деревне нос из избы высунуть отовсюду усмешки, да ухмылки, а кто и посочувствует всё одно горько. К тому ж обе неряхи. Что в дому, что в хлеву. Ох, помру, что с ребятками станется?»
IV
Дитя Хорст превратился в юношу Ярилу. Отныне ночи короче, а дни длиннее. Наступает праздник Комоедицы10. Накануне Мирослава напекла много блинов и они всей семьёй отправились к соседям праздновать. Ждан привязал к спине соломенную куклу Марены11, которую вязала и обряжала в старые одежды Благуша.
Зная о скудных запасах соседей, взяли с собой угощение: мёд, медовуху, овсяной кисель, большой кусок вареной козлятины, блины, даже Ягодка захватила торбочки с
орешками и лесными сушёнными ягодками.
Резво скользят лыжи по уже посеревшему, но ещё обильному снегу. Первым идёт Ждан, за ним отец, чуть поотстав Благуша, за ней Ягодка, а Мирослава замыкает. Сквозь конусы елей, разлапистые кроны сосен и переплетение голых ветвей мелькает ярко-голубое небо, проскальзывают лучи солнца, которое, несмотря на морозец уже здорово пригревает.
По дороге Мирослава разбрасывает ячмень, чтобы сороки, в которых превратились навьи12 поели зерно и не мешали празднику.
Вот и холм землянки.
Заждались поди, соседушки, кричит Собимысл и стучит в дверь.
Первыми выскочили дети. С визгом и криком бросились они к гостям. Трогают и рассматривают куклу Марены, обнимают Ягодку, льнут к женщинам. Вслед за ними вышел Дюжен, жмурясь от яркого света и покашливая.
Хвораешь дедушка? спросила Благуша.
Зиму перемог, а весна зачалась тако ослабел.
Ягодка слышала от взрослых, что старик живёт в проголодь, делясь с внучатами и поспешно сняла меховые рукавицы, зачерпнула одной рукой орехи, а другой ягоды и подала старику.
Ох, дитя, спаси боги тебя и твоих сродственнников. Орешки щёлкать мне уж нечем, а ягодки пососу, авось сил и прибавится.
Показались заспанные физиономии сыновей, совсем не похожие на отца. Тот хоть и старый, лицо изборождено морщинами и обветрено, и весь седой и волосы, и борода, и усы, и густые брови, даже из носа торчат седые волоски, но ещё на вид крепок, глаза уже слабее, чем прежде, но всё подмечают и зверя далеко заметят, натруженные руки по-прежнему мастеровые. Сыновья же напротив бледны, Верхогляд немного полноват, какой-то рыхлый, младший Тугомысл узкоплечий с впалой грудью. Серо-голубоватые их глазки скользнули по поклажам гостей и лица просияли любезными улыбками. За мужьями выскочили шустрые их жёны.
Здорово живёте соседушки, приветствовала молодых Мирослава. Хозяйки берите угощение, да на стол. А первый блин комам (ком медведь), она взяла один блин, а остальные в берестяном цилиндрическом коробе отдала женщинам, которые взяли угощение и отнесли в землянку.
Пора праздник вершить, торжественно объявил Дюжен, когда невестки снова вышли из землянки.
Дюжен вытащил из небольшого шалашика соломенную кобылу. Водрузил на неё куклу Марены и несколько раз пронес мимо взрослых и детей, которые приговаривали:
Дюжен вытащил из небольшого шалашика соломенную кобылу. Водрузил на неё куклу Марены и несколько раз пронес мимо взрослых и детей, которые приговаривали:
Марена Свароговна, краса, русая коса.
Приди на наш двор.
Марена-Масленица, с гор покатайся,
Да в блинах поваляйся
Потом Дюжен аккуратно поставил «кобылу» с куклой, так чтобы она не упала и отправился в чащу. Все пошли вслед за ним. Зашли в густо росший подлесок и Мирослава положила на нижние ветки куста блин, приговаривая: «Поешь, поешь комушка наше угощение». И все весело хором повторили за ней.
Вернувшись к землянке, Собимысл поджёг, загодя заготовленный Ячменьком хворост, загорелся небольшой костерок. И взрослые стали восхвалять каждого из богов, не забыли и предков и всех знакомых единоверцев.
Дюжен достал из шалашика маски, протянул их собравшимся.
Спрячьтесь под личинами от злых духов.
И мы хари припасли, сказал Ждан, вынимая из сумы свои.
На берестяных масках углём нарисованы свирепые и немного смешные рожи.
Надев маски, все выстроились в хоровод и запели:
«Акы на масленой неделе блины под порог летели. Комы угощенье съели, Марены уйти велели. Уходи холодная!»
И тут Дюжен бросает в куклу снежок. За первым летит другой, третий уже все швыряют в неё снежки пока она не падает с «кобылы». Тогда Дюжен торжественно бъявляет: «Марена усопла». Собимысл и Верхогляд кладут куклу на погребальные носилки и все произносят погребальную молитву. Дети сбиваются, запинаются, но стараются за взрослыми. Малышка Сладка вообще бормочет не понятно что. Затем куклу торжественно возлагают на костёр. Пламя быстро поглощает солому. Под треск огня Дюжен запел, а остальные подхватили: