Прошлой ночью вполне могло не хватить презервативов.
Тем не менее, этот Миша в бело-черно-змеином свитере не мог удержаться.
Она мне напоминает какую-то старую актрису.
Что это значит? спросил Юра. Ломаться, что ли, будет сначала?
Точно! обрадовался Миша, что нашелся человек, который его понимает.
Я Станиславский я не верю, сказал Женя, он не был, кстати говоря, дровосеком, а просто был бывшим капитаном, уволенным в запас досрочно за взятки, которые он называл бизнесом по освобождению некоторых просящих отпустить их пожалуйста на все четыре стороны без необходимой службы в армии. И он им обычно отвечал:
Собственно, я только этим здесь и занимаюсь. Тем не менее выгнали, ибо мало давал начальству, так как считал, что:
Этим баранам, хватит и полштуки в месяц. Впрочем, это его личное дело, каждый по-своему с ума сходит, как любили говорить в этом городе.
В общем, я пошел, сказал свитерный Миша, и потопал.
Чё, идти, что ли? спросила вторая маленькая светловолосая подруга.
Не с тобой, крякнул Миша. И девушка, похожая в молодости на исполнительницу роли:
Жить на земле без любви невозможно-о-о! Это я точно тебе говорю-ю-ю, пошла за ним, как будто была немая.
И даже в процессе продолжительного секса за кустами, она не проронила ни слова. Миша тоже удивился, что очень хотел спросить ее:
Ты немая? Но так и не спросил. Решил:
В следующий раз. Их чего следует, Актриса ему понравилась. А насчет непредвиденных заболеваний у него всегда была с собой пачка, резервная пачка презервативов, о которой он никому не говорил.
Дама получила два стольника, и так же молча и грациозно двинулась назад к своей, правда уже погасшей на картофельном пюре сигарете.
А Миша сначала зашел в туалет. А когда из него возвращался понял:
Дал слишком много. Ибо:
Если трахнуть всех троих, не считая барменшу, и они так же ему понравятся уйдет шесть сотен, а это много, ибо представляет собой в результате неизбежной конвертации:
Сто баксов!
Да за такое бабло я могу и Заграницей кого-нибудь оприходовать, рявкнул он вслух. Да и вообще, поднимать цены до такой степени не стоило. Полтинник красная цела любой слово на букву б в этом городе! крикнул он так громко, что все повернулись в его сторону, но никто что замечательно не разобрал сути его безапелляционного предложения.
Пока они молча шуршали за кустами, Наташа обратилась к лесникам как она мне объяснила с речью:
Следующий будешь ты! показала она пальцем на рыжего Юру. И добавила: Со мной. А между прочим выпила уже почти всё шампанское. Правда, оно было холодное, хотя и без льда. Но первую бутылку можно пить и без льда, если оно только что из холодильника.
Заткнись, ты, кобыла! рявкнул Женя.
Нет, нет, не кобыла, заторопился Юра, так как испугался:
Сейчас ведь обломают весь уже начавшийся кайф.
Он оговорился.
Пусть извинится, сказала Наташа.
Не буду, сказал капитан, который никак не мог стать майором: его уже выгнали из военкомата, а за одно и из всей остальной армии.
Ну, ты чё, обратился к нему миролюбиво Юра, хочешь, чтобы я опять уехал на свою лесопилку, никого не трахнув предварительно?
Ладно, извини, крякнул Женя, я больше так делать не буду.
А как ты будешь? спросила Наташа.
Он поставил перед собой руки в боксерскую стойку. Правда, пока в сидячую.
Пусть извинится, повторила Наташа.
Хорошо, хорошо, сказал Женя, видя разочарованное лицо Юры, что, мол, трахаться уже больше ни с кем не придется. А мысленно, он ведь трахнул здесь уже многих.
Не так, сказала Наташа.
А как?
Поцелуй меня сюда, она подняла юбку.
Лучше ты у меня отсоси, выдал Женя-боксер. Не боксер, а просто пока что кандидат в мастера спорта. Правда, не пока, а уже навсегда, так как капитаны, не ставшие майорами в дальнейших спортивных достижениях не нуждаются.
Ты сам это сказал, сказала Наташа, я тебя за язык не тянула. И добавила: Пойдем.
Они уже хотели юркнуть в кусты, в сторону противоположную той, откуда еще не вернулся Миша, когда Наташа вдруг хлопнула себя по лбу:
Чуть не забыла!
Что? удивился Женя-боксер.
Отдай ему тысячу-то, чтобы я уже знала:
Бабло-то у меня есть! Наташа сладко улыбнулась.
Тысячу? переспросил Жека. А не много?
Дак с таких скотов, как ты, я меньше не беру, на этот раз серьезно сказала девушка.
Жека сделал обиженную рожу, и и согласился.
Они ушли, а Миша, наоборот, вернулся. Но вернулся с такой расстроенной рожей, что не только Юра, но и барменша рассмеялись.
Не хватило, что ли? удивленно спросил Юра.
А что, заметно?
Очень. Такое впечатление, что тебе не только она не дала, Юра кивнул на Актрису, пытавшуюся разжечь размокший уже в картошке окурок, но и вообще:
Никто не дает.
За деньги-то дураку дашь, ответил Миша, не пытаясь пока объяснить другу, почему он заплатил Артистке двести Рэ, так как и сам этого понять не мог.
Короче, как говорили древние турки, я пошел, сказал Юра, и предложил маленькой девчушке, но между прочим, блондинке, нет, не руку и сердце, а сразу сто пятьдесят рублей. Он сначала хотел дать сто, но подумал, что очень хочет счастья. А как достигнуть счастья без счастья другого человека? И решил, что пятьдесят рублей сверх того, что он задумал для собственного счастья, сделают его обоюдоострым.