Да только надежда толкалась под сердце живое,
Как солнце, взойдёт светлый разум всему вопреки
Но вторили глотки собачьи шакальему вою,
И тени густились черно у замёрзшей реки.
«Золотая бабочка огня»
Золотая бабочка огня
На луче рассвета мне на щёку
Опустилась. Выбрало меня
Солнечное ласковое око
Средь полей пустующих и нив,
На дождями вымытой дороге
И, теплом последним утолив,
Осветило горные отроги.
Я брела на этот чистый свет
Утонуть в слепящем мирозданье,
Где не знает времени примет
Божие великое Сознанье,
Где материй движутся пласты,
Где спирально кружатся светила
Где законы логики просты,
Я бы все печали позабыла.
Золотая бабочка огня
Ласково пощекотала кожу
И за тучей скрылась от меня
Дай мне сил, всемилостивый Боже,
Не споткнуться, не свернуть с пути,
До конца остаться человеком,
Посланные тяготы снести
И не слиться с кровожадным веком,
Не сойти с ума меж этих тел,
Что лишились совести и меры,
И от чьих бесславных подлых дел
Явственней стал адов запах серы.
Дай мне, Боже, мудрости Твоей
И великодушного терпенья,
Не ропща, остаться меж людей
Единицей Божьего творенья!
«Своих тиранов чествуя и пестуя»
Своих тиранов чествуя и пестуя,
На кухоньках ругаясь втихаря,
Россия стала чёртовой невестою,
Судьбу за «миру-мир» благодаря.
А бог её кровавый там, на площади,
С бородкою козлиной, в кепаре,
Давно протухший, маленький, солощевый,
Лежит с какой-то химией в нутре.
Другой, расстрельщик с трубочкой заветною,
Рябой и сухорукий людоед,
Очаровал всех блажью несусветною
Топить в слезах и крови белый свет.
А третий прост был до самозабвения,
Одним ботинком всех перепугал.
Без щучьего благого помышления
Он кукурузой землю засевал.
Но тоже был с пороками и сроками
(Им всем расстрелы нравились весьма).
Они в подвальных казнях были доками,
Сходя от крови пролитой с ума.
Четвёртый (не в пример им) был порядочный,
С речами не согласных не имел.
Дурдом при нём был полосой посадочной
Для тех, кто сам собою не владел.
Потом два полумёртвых, после меченый,
Ещё алкаш, профукавший страну,
И им самим бандит на царство венчанный.
Как только Русь не канула ко дну!
Потом один малыш весёлый с гаджетом,
Опять повтор, а может быть, анкор
Никто ему не скажет: «Ну и гад же ты!»
Хоть он рулит страною до сих пор.
Жива и зреет в недрах революция,
Имеет Молох зверский аппетит.
Аннексия, грабёж и проституция
Ещё не раз России предстоит.
Народ у нас повывелся, повыелся,
На голову маленько ослабел.
Хотя от вши барачной вроде вымылся,
Но вот свободным стать он не сумел.
Ни анекдотов, ни мечтаний благостных,
Ни разноцветных мыльных пузырей
Народ молчит и в ожиданьях тягостных
Становится завистливей и злей.
Не спит Россия, пучится и мучится
От либеральной швали нет житья.
Когда же всё же что-нибудь получится
Из нас с тобою, Родина моя!
Гиперборея, берег зачарованный,
Красивый и богатый гордый край,
В снега и недомыслие закованный,
Прошу тебя, молю, не умирай!
«Ночного ветра сонный шелест»
«Ночного ветра сонный шелест»
Ночного ветра сонный шелест
Сливался с каплями дождя.
Шли тучи пегие на нерест,
На юг неспешно уходя.
Сшибались громы, словно камни,
Катился по небу разряд,
И молнии втыкались в ставни
Так, будто дерево кроят,
И, рассекая сумрак светом
Лишь на один кратчайший миг,
Их нити пеленали лето.
Свет хаотичен был и дик,
Змеился он в объятьях мрака,
Пока к земле припасть летел
А дождик над селеньем плакал,
И лист под ветром шелестел.
«Даль подпёрта с севера горой»
Даль подпёрта с севера горой,
Ширь ушла на юг, за горизонт
Кто назвал Болгарию дырой,
Те явили свой дешёвый «понт».
Здесь, в скалистых прячась берегах,
Реки не кисельные текут,
Небеса качают стаи птах,
А леса покоят свой уют.
Бог творил прекрасный этот край
Для людей, чьи помыслы чисты.
Собирали люди урожай
И молились в недрах красоты.
А потом сюда пришла беда
И владела пять веков страной,
Чтобы позабыли навсегда
Люди о душе своей живой.
Но в лощинах пели родники
И питали памятью своей,
И слагали песни старики
О былом величии царей,
О свободе, о полёте стрел
Выжила страна, не умерла.
Дух её под спудом не истлел,
Рядом с Русью снова ожила.
Государя русского хваля,
В храмах поминая и в домах,
Чтит его болгарская земля,
И солдат погибших наших прах.
Но упрёков много в адрес тех,
Кто «добро», как будто, «позабыв»,
Совершил «ужасный тяжкий грех»
И ушёл в негаданный отрыв
От России в сторону «врагов»,
Став от них, спасителей, далёк
Говоря немало горьких слов,
Вырывают близости росток.
Не спасали деды их болгар,
Благородства нет у них в крови,
Их патриотизм, увы, пиар,
В душах нет ни правды, ни любви.
Присягали русскому царю,
А не комиссарам. Ну, так что ж?
Я сама от злобы не горю,
Только тошно мне от этих рож.
Мастера былых заплечных дел
Все ль почили в бозе у стены
Меж других полуистлевших тел
Под зубцами проданной страны?
Внуки в отражённом свете звёзд,
Что кровавым цветом налились,
Ладят в царство будущего мост,
Где кострища адовы зажглись?
Не пора ли нам признаться всем,
Что нельзя построить на костях
Новых смыслов и духовных стен
В предками завещанных краях!
Только покаяние из тьмы
Выведет Россию к небесам.
А пока что к крепости тюрьмы
Кормчие приделали леса.
Не пенять Болгарии, а вновь
Разобраться в собственной беде
Призывает Божия любовь
Нас, погрязших в распрях и вражде.
Красных флагов, звонкогласых труб
Канули в былое времена.
Сколько ветер нацелует губ,
Чья молитва Господу слышна?