В голове Валентины вдруг возникли картинки безудержных оргий; но, поскольку в них она не углядела физиономии Виктора Николаевича, собралась решительно отказаться: «Никаких оргий! Домой, то есть в пещеру под бочок родимого мужа!».
И вообще, вспомнила она очередную басню, знаю я, чем такие оргии заканчиваются. А мне, между прочим, скоро сорок стукнет.
Что лучше верного держаться,
Чем за обманчивой надеждою гоняться
Да ты что?! обрушились на нее возмущенные крики, сравнимые децибелами с хором имени Пятницкого, да хоть одним глазком посмотреть! Никто на твою честь покушаться не будет!
Никто, подтвердила тут же богиня, и вообще, это я не ту картинку показала. На самом деле Пигмалион хоть и царь, но человек скромный; пиров не любит. Сидит в своей мастерской и тюкает молотком по камню, ваяет очередной шедевр.
Пигмалион, задумчиво протянула Валентина, которая уже готова была дать втянуть себя в безумную авантюру, где-то я про этого паренька уже слышала.
Ну как же, Афродита явно обиделась за «паренька», Пигмалион, и его Галатея
Валентина решительно покачала сразу шестью головами; никто из подруг об этих, несомненно, широко известных (вон как возмущается Афродита!) персонажах не слышал. Богиня, вздохнув, начала вещать о легендарных личностях, и о том, почему она сама принимает сейчас такое живое участие в их судьбе.
Пигмалион, рожденный царем, и наделенный великим талантом видеть в куске камня красоту, и извлекать ее из мрамора, изваял статую девушки невиданной красоты, она померила взглядом себя, а потом и красавицу напротив, и добавила, с максимально возможной уверенностью, почти такую же, как мы с тобой.
Девушки в груди Валентины расцвели улыбками вслед за ней и нетерпеливо затопали ножками по нежной душе русской красавицы: «Ну, продолжай, не томи!».
И красота Галатеи так назвал статую сам Пигмалион была настолько совершенна и притягательна, что царь влюбился в нее, и теперь никто, ни одна девица ему не мила ни царского, ни подлого рода. Он даже забавляться с ними перестал.
Ну, и дурак! выпалила в сердцах Валентина; потом, вспомнив только что процитированные самой строки, залилась (совсем чуть-чуть) краской, и оправдалась прежде всего, в глазах своих подруг, я к тому, что если он не женат, и не успел еще нарожать кучу наследников
На мнение Афродиты ей было глубоко плевать, как, поначалу, и на ее предложение:
Пигмалион обратился к нам, к богам, с просьбой оживить его мраморную возлюбленную; больше остальных олимпийцев он одарил меня. В смысле мой алтарь.
И теперь, догадалась Валентина, тебе надо отдариваться.
Увы, поникла головой богиня, мы живы людскими молитвами. Если мы хоть иногда не будем подтверждать, что действительно существуем пусть лишь в мыслях людей Олимп станет обычной трехглавой горой; холодной и безжизненной.
Ну ладно, неожиданно для себя согласилась Валентина, можно ненадолго и прогуляться. Что надо сказать?
Она даже махнула рукой, прогоняя строки, которые ей прямо в ухо твердили другие богини, заведовавшие осторожностью и благоразумием:
Как много у людей
Затей,
Которые еще опасней и глупей!
Ничего не надо, оживилась богиня, я сама все сделаю. Ты возвращайся в грот, и ложись. Постарайся заснуть
Валентина Степановна кивнула, и пошла ко входу в пещеру что называется, от бедра, чувствуя, как прославленная в легендах богиня смотрит ей вслед с изумлением, а потом и завистью. Увы глаз на затылке у нашей героини не было; пятерка других вообще никаких глаз не имела; пользовалась Валиными. Потому они не увидели, как губы Афродиты в тот момент, когда Кошкина чуть пригнулась, чтобы не стукнуться общим на шестерых затылком о низкий свод входа в пещеру скривились в какой-то хищной усмешке
Галатея, потрясенно прошептала Кошкина, само совершенство!
А потом ее (точнее, совсем не ее!) уста, открылись неимоверно широко, чтобы исторгнуть из себя слитный ужас, сотканный из шести нет! семи воплей: «Не-е-ет!! А-а-а!!!». Потому что вот она, Галатея, стояла перед ними в своей обнаженной молочно-мраморной красоте, а сама Валентина подпрыгивала сейчас на широченном ложе в теле какого-то мужика. И для того, чтобы убедиться в этом, ни ей, ни царственным эллинкам, ни Ярославне с Дездемоной, ни юной Дуньязаде не нужно было нырять чужими руками в чужие же штаны, и шарить там в попытке оценить потому что никаких штанов не было; мужик скакал вместе с ними на широченной кровати совершенно обнаженным. И вместе с его телом болтался вверх-вниз
Какой он маленький, первой хихикнула как раз Дунька, явно вспомнившая кого-то из своего далекого прошлого меньше даже, чем у
Да! наперебой стали восклицать остальные подруги, заставив Валентину запунцоветь от стыда, а потом и гордости, не то, что у нашего Витеньки.
Впрочем, ярко-пунцовыми стали щеки не ее, а мужские, покрытые чуть колющейся щетиной.
Что значит маленький! вскричал царь, и кто этот Ви-тень-ка, которого я сегодня же прикажу посадить на кол.
Валентина, прежде чем взять под командование этот мужской организм, сейчас бестолково размахивающий руками в бессильной ярости, немного посомневалась: