Вдруг что-то, выпившее свет углей, понеслось к моему лицу из темноты.
Я едва успел отстраниться и перехватить руку с заточкой.
Вскрикнула Марина.
Преодолев слабое сопротивление напавшего, повалил на пол и, свободной рукой выхватив из ножен заточку, вонзил во что-то мягкое.
Марина, как ты?
Все н-нормально.
Нужен свет.
Чиркнула зажигалка, вспыхнул хворост.
Игрок лежал навзничь. Из раны на груди текла темная кровь. Теперь он и вправду был мертв. Мертв, как бревно. Рядом валялась заточка, которую этот хмырь, должно быть, прятал в сапоге.
Ну что, похороним его? Может, еще всплакнем по нему?
Марина выглядела растерянной. Еще бы любитель поэзии бывших вдруг пытается убить своих спасителей
Это не он, это Джунгли, сказала она слабым голосом. Не всем хватает силы
Наверное, мое лицо приобрело весьма неприятное выражение, потому что Марине явно стало не по себе.
Андрей, если тебе трудно
Что-то екнуло у меня в груди, словно рычажок переключился. Что со мной сделала эта рыжая?
Ладно, закопаю эту падаль, сказал я. Если ты так этого хочешь.
Лучи наискось пробили будку. Марина поправила волосы они вспыхнули, и мне показалось, что на голове у девушки надета корона. Почему-то вспомнилась Анюта из всполоха ее нарисованные глаза и губы, жидкие волосы.
Марина улыбнулась, перехватив мой взгляд.
Я раскидал заграждение. Снег, добавившийся ночью, ровно укрыл следы вчерашних страстей.
Ну что, пошли?
Я подвинул к Марине свой рюкзак и автомат, а сам взвалил на плечи мертвого игрока. Тяжелый, гад. Любитель поэзии.
Согнувшись, побрел к лесу, не задумываясь о том, что делаю и зачем. Увидел бы меня тот «я», что ждал на поляне Последний Поезд!
Виновница моего «преображения» ковыляла позади, таща два рюкзака и два автомата. Ничего, пусть поработает, пока я исполняю ее блажь.
Найдя ложбинку, с силой швырнул туда труп эта затея мне нравилась все меньше. Голова игрока ударилась о торчащую из-под снега корягу. Пока я стрелковой лопаткой ковырял подмороженную землю, Марина зачем-то протирала игроку снегом лицо.
Можно подумать, что ты его знала.
Можно подумать, что ты его знала.
Я и тебя не знала.
Я хмыкнул: сравнила тоже, одно дело я, совсем другое какой-то игрок.
Этот гад убить меня хотел. А потом и тебя.
Не он, а Джунгли.
Я заткнулся: ее не переспоришь.
Яма получилась неглубокой.
Игрок таращился из нее остекленевшими глазами. Я поспешил забросать землей его голову, а затем лопата за лопатой все остальное.
Джунгли шумели. Еще бы ведь они никогда не видали ничего подобного
Утирая пот со лба, я подошел к Марине.
Что ты делаешь?
Она возилась с короткой бечевкой и двумя неравными палками. Не ответила, быстро сделала узел, стянула зубами получился крест. Подойдя к могиле, Марина воткнула его в землю.
Так делали бывшие.
Ясно.
Вскинув на спину рюкзак, повесив на плечо автомат, я приготовился продолжать путь.
Марина стояла у могилы.
Ну, чего ты?
Она едва заметно вздрогнула и, дотронувшись до креста, сказала:
Спи спокойно, человек.
Джунгли снова зашумели, заколыхались.
Мы вышли из лесу, вскарабкались на насыпь. Глядя, как передо мной стелется железная дорога, я подумал: если умру, мне хотелось бы, чтобы с моим телом кто-то поступил так же, как мы с мертвым игроком.
Насыпь понемногу истончилась, и скоро рельсы побежали по земле, лишь слегка присыпанной гравием.
Сегодня ночью ты разговаривал во сне, сказала Марина, тяжело дыша от ходьбы, Звал какую-то Анюту. Кто это?
Анюта? Никто.
Мне стало не по себе. Надо же, и не догадывался, что разговариваю во сне.
Она игрок?
Где-то в высоте запел ветер.
Чего молчишь, Андрей?
Анюта это всполох, признался я.
А, понятно, протянула девушка и замолчала. Я не ожидал, что она так легко отстанет почему-то стало досадно.
Когда за поворотом железной дороги перед нами возник занесенный снегом город, уютно разлегшийся на дне широкой долины, дыхание у меня перехватило.
Калуга, сказала Марина, вытирая рукавом вспотевшее лицо.
Отсюда, с возвышенности, город казался пирогом, разрезанным на две части широкой рекой. Виднелись припорошенные снегом развалины домов, большие ямы с зеленой водой, поставленные на дыбы машины.
Пошли, бросила Марина, поправляя на плече лямку автомата. Может, к ночи дойдем.
Она двинулась вперед, стуча подметками по шпалам. Я остался на месте: город внушил мне, нет, не страх, а некоторую нерешительность. Чем-то грозным веяло из долины.
Ты идешь?
Я догнал девушку.
Слушай, может, нам не стоит туда соваться?
Почему? Ночлега нам не найти, а спать на дереве ну совсем неохота.
Марина улыбнулась, сверкнув мокрыми зубами.
Глядя на нее, я решился: Калуга так Калуга.
Мы вошли в город, когда сумерки вонзили в воздух морозную хрусткость. На улицах ни души. Пустые глазницы окон.
Красивый, наверное, был город, сказала Марина. Посмотри, какое интересное здание.
Я взглянул на каменных ангелов, целящихся в нас из луков. Огляделся настороженно.
Э-ге-гей!
Что ты творишь? накинулся я на девушку.
Да не бойся, беззаботно отозвалась она. Здесь никого нет. Ого, посмотри, троллейбус!
Марина исчезла в разинутой гармошке дверей, и через секунду из чрева машины послышался ее испуганный вскрик. Сдернув с плеча автомат, я поспешил к ней.