Но Саидку он отыскал взглядом, сидящего босиком возле ямы и лужицы.
Небольшая по глубине яма, с вывороченным травяным слоем ему сначала ни о чем не говорила, но потом он догадался по загрязненному виду Эртени, лежащему в беспамятстве, что выбрался он именно в этом месте, как чудесным образом прошел сквозь землю.
Перевел взгляд на лежащего и на собак.
Это все конечно интересно, проговорил Картуш вынимая нож и открывая лезвие.
Саидка соскочил со своего места, преградил ему дорогу.
Оставь мальчишку мне, за собак я заплачу.
Заплатишь это хорошо. А теперь посмотри сколько нас?
Саидка обернулся:
Все, кроме Карконты.
Я его козла зарежу сейчас! заревел Картуш, направляясь на толпу, а вернее на кого-то из них одного с ножом. Хватило же наглости еще прийти сюда!
Я его козла зарежу сейчас! заревел Картуш, направляясь на толпу, а вернее на кого-то из них одного с ножом. Хватило же наглости еще прийти сюда!
Под горячую руку шефа никому попадаться не хотелось, кто знает что он сейчас разумеет, разбирайся потом так что все попятились назад. Смелости вторично остановить шефа хватило только Дармаглоту, имевшему неоспоримое алиби.
Шеф, Гнус не виноват.
Я не виноват! выкрикнули из толпы. Я ехал с вами! И так же кралю мацал, это каждый подтвердит, оправдывался тот, на ком лежали кучерские обязанности.
А кто виноват!!? Что рыдван сам по себе развернулся и ехал? Странные дела пошли, боговая мать! То без управления едем, на полицию наскакиваем то здесь сквозь землю проходят?
На вознице все-таки кто-то сидел. Я подошел подумал снова Дармаглот сел
Шеф, мы разбирались, все мы вместе были
Понятно. Джон Лоу кучерил, накучерил. А Карконта как ушла, она порывалась еще и барахлишко с собой прихватить.
Хвостов не за кем не было!
А то смотрите мне, кто заложит это место, потом узнаю, хоть на галерах достану. Ну, и дела пошли.
Эртени, уж коль себя он так называл, очнулся лежа в кровати во вполне сносном, подвальном помещении, определенном по тому немного влажному и тяжелому воздуху, который образуется только в подвалах.
Комната в которой он находился не имела доступа свежего воздуха и солнечного света, но была освещаема прежде затушенной свечкой, стоящей рядом на бочке. На ней же он обнаружил и чашку с вполне сностным содержимым для человека не евшего вот уже несколько дней и потерявшего столько крови.
Без ложки оприходовав похлебку потянулся за стаканчиком красного вина, но глотнув, выплюнул и отставил сей горячительный напиток в сторону.
Вы привыкли к хорошим винам? спросил его узкоглазый азиат из-за двери.
Кроме морса ничего не пью! отрезал он, отвернувшись к стене, не желая поддерживать обременительный для его сил разговор, желая хоть немного отдохнуть наедине.
В следующий раз Саидка пришел, когда лежащий на постели о чем-то громко взывал, точнее он и пришел именно на зов.
Лежавший на кровати в бессилии дергал ногами рискуя перекрасить свои пока еще белые, а кое-где уже серые перевязки в красно-алый цвет.
Э! Я не вынесу этого ужаса лежать таким грязным, я хочу вымыться, черт возьми!
Сейчас вам нельзя, у вас открытые раны.
Это что, я буду ждать пока они закроются?! У меня за спиной и на голове земля, ты понимаешь какие муки мне приходится ощущать, дурак?
В сей же момент обозвавшийся получил такой резкий удар в место, где рождается вздох, что после этот вздох у него не родился, пока тот кого звали Саидкой куда-то не ушел. Вскоре затем с чем-то вернулся. Эртени с ужасом понял, что его раны сейчас будут прижигать.
Духов изгонять? (далее осекся и на всякий случай не договорил, мало ли за что он получил в последний раз).
Чтобы отвлечь хоть чем-то мысли от предстоящей экзекуции он стал лихорадочно подытоживать свои знания о том месте, где он находится и о шайке, главарем которой являлся Картуш, и где кроме него есть некий Дармаглот и вполне приближенный к нему азиат под кличкой Саидка. Они содержат базу на хорошем уровне с домом и территорией обнесенной высокими стенами и охраняемой злыми собаками. На большом дворе есть нечто похожее на колодец, а в особых случаях и клумбу, от которой будет проложен к подвалам дома подземный ход (без его помощи).
«убийца, убийца не дрогнет рука» вспоминал он вслух детскую считалочку, чтобы было немного легче переносить доставляемую боль.
После экзекуции, по безжалостному методу восточной медицины, для того чтобы боль прижженных двойным способом ран от возможной заразы с собачьих зубов стала забываться, снова стал вспоминать все то, что ему известно и из-за чего его отсюда просто так не выпустят.
Прошло дней пять, самых мучительных и тяжелых дней, не столько от болящих ран, сколько от того невыносимого состояния на которое он жаловался еще в первый день.
Раны, а тем более покусы затянулись и после проверки Саидка уже не имел возражений, и натаскал в бочку горячей воды.
Дверь осталась открытой, ноги у Эртени развязанные, а в доме почти никого нет. Но он все-таки решил сначала вымыться. За несколько дней, что он ожидал этой приятной процедуры, его желание выросло настолько, что он не мог устоять перед искушением.
После же омовения на чистое тело одеть грязную одежду было просто невозможно, пришлось стирать и полоскать. После смехотворного отжимания еще не набравшими силу слабыми руками, он стал напяливать на себя свои мокрые латы, как вошел с ведрами Саидка.