У Осона, Торна и старшего инженера, подавленных и измученных тем, что четырнадцать часов подряд их таскали по кораблю от одного его конца до другого – и пропесочивали насчет каждого шва, единицы оружия, инструмента, банка данных и складского помещения, – едва ли оставались силы на то, чтобы дернуться. Но у Осона при этой мысли вид сделался тоскливый.
Майлз расхаживал взад-вперед перед своими слушателями, словно посаженный в клетку хорек, излучая энергию. – Как правило, мы не вербуем новых рекрутов, особенно из столь тягостно сырого материала. После вчерашних событий лично я безо всяких сожалений избавился бы от всех вас и как можно более быстрым способом, просто чтобы придать этому судну вид боевого корабля. – Он свирепо на них нахмурился. Они выглядели нервозными, неуверенными; не было ли это хоть в малейшей степени подлым трюком? Вперед! – Но у меня выпросили ваши жизни, взяв с меня слово чести. И сделавшая это – настоящий солдат, лучший, чем те, какими большинство из вас только надеется стать... – и показывая, от кого исходило это редкое милосердие, он многозначительно взглянул на Елену, которая, заранее к этому подготовленная, стояла по стойке "вольно", вздернув подбородок.
Интересно, подумал Майлз, не хочется ли ей на самом деле вытолкнуть в ближайший воздушный шлюз хотя бы Осона. Но когда он дал ей роль "командора Елены Ботари, моего старшего помощника и инструктора по рукопашному бою", то ему пришло на ум, что он находится в превосходной позиции для игры в "хорошего и плохого парня".
– ... так что я согласился на эксперимент. Переводя его смысл в знакомые вам термины -– бывший капитан Осон уступает мне ваши контракты.
Эти слова вызвали у слушателей возмущенный ропот. Пара из них вскочила со своих мест – опасный прецедент! К счастью, они заколебались, словно не будучи уверенными, кому первому им вцепиться в горло – Майлзу или капитану Осону. Прежде, чем рябь этих шевелений сумела превратиться в неостановимую приливную волну, Ботари навел свой нейробластер на цель, сопроводив это весьма звучным шлепком ладони. Губы его приподнялись в почти собачьем оскале, тусклые глаза вспыхнули.
Наемники мгновенно отступили. Рябь затихла. Двое поднявшихся осторожно сели обратно, смиренно и открыто положив руки на колени.
Вот черт, с завистью подумал Майлз, хотел бы я содержать в себе такую угрозу... Увы, хитрость была в том, что это совсем не было хитростью. Свирепая жестокость Ботари была ощутимо неподдельной.
Елена прицелилась из нейробластера, ее нервно сжимающие оружие пальцы побелели, глаза расширились; однако в данном случае явно нервничающий человек со смертоносным оружием был явной угрозой сам по себе, и не один наемник перевел взгляд с сержанта на второй возможный источник перекрестного огня. Один из сидящих мужчин попытался осторожно и умиротворяюще ей улыбнуться, разведя руки. Елена что-то прорычала вполголоса, и эта улыбка поспешно исчезла. Майлз повысил голос, перекрывая продолжающийся смущенный шепоток:
– Согласно дендарийскому уставу, вы все начнете с одного знания – самого низшего, рекрут-стажера. В этом нет ничего обидного – каждый дендариец, в том числе и я сам, начинали так же. Ваше повышение в звании будет зависеть от продемонстрированных вами способностей – продемонстрированных мне. Благодаря потребностям момента и тому, что у вас уже есть опыт, продвижение по службе может происходить гораздо быстрее обычного. Что по сути означает следующее: любой из вас не далее чем несколько недель спустя может досрочно оказаться капитаном этого корабля.
Ропот вдруг сделался задумчивым. Что, подумал Майлз, по сути означает одно: ему только что удалось разделить группу находящихся в низших званиях наемников и их бывших командиров. Он с трудом сдержал усмешку, увидев, как по этому скопищу лиц пробежал, освещая их, огонек честолюбия.