Майлзу вряд ли бы удалось неделю или даже больше держать всю команду парализованной и втиснутой в этот маленький тюремный блок, не нанеся им серьезного физического вреда. Собственная команда Майлза была слишком рассредоточена, обслуживая оба корабля и круглые сутки охраняя пленников – и скоро усталость должна была привести к многочисленным оплошностям. Майлз подумал, что предложенное Ботари смертоносное и окончательное решение проблемы было по-своему логично. Но тут его взгляд упал на безмолвную фигуру в углу комнаты – прикрытое простыней тело пилота наемников – и Майлза незаметно передернуло. Только не снова. Он подавил нервную панику, которую вызывал у него внезапно разросшийся круг проблем, и принялся забрасывать удочки.
– Мы оказали бы услугу адмиралу Оссеру, отпустив вас прямо сейчас и позволив отправиться восвояси. – ответил он Торну. – Там у него все вроде вас?
– Оссеровцы – свободная коалиция наемников, – холодно произнес Торн. – Большинство капитанов – владельцы кораблей.
Майлз чертыхнулся, неподдельно удивленный. – Это не цепь командования. Это какой-то чертов комитет.
Он с любопытством уставился на Осона. Доза обезболивающего наконец отвлекла здоровяка от его собственных телесных мук, и тот сердито надулся в ответ.
– Тогда кому присягала ваша команда – вам или адмиралу Оссеру? – спросил его Майлз.
– Присягала? Контракты каждого я держу в сейфе у себя на корабле, если вы об этом, – проворчал Осон. – Каждого. – Он кинул сердитый взгляд на Торна, раздувавшего ноздри.
– У меня на корабле, – поправил Майлз. Осон оскалился, испустив безмолвное рычание и сверкнув глазами в сторону нейробластера, но, как и предсказывал Ботари, спорить не стал.
Медтехник уложила поврежденную руку капитана в поддерживающую форму и принялась трудиться над ней с помощью хирургического тягового луча. Осон побледнел и замкнулся. Майлз ощутил легкий порыв сострадания.
– У вас, безо всякого сомнения, самая жалкая отговорка для военного, какую мне случалось встречать за всю мою карьеру, – изрек Майлз, провоцируя ответную реакцию. Уголок рта Ботари дернулся, но это Майлз проигнорировал. – Чудо, что вы все до сих пор живы. Вам следует очень осторожно выбирать себе противника. – Он потер свой все еще ноющий желудок и пожал плечами. – Впрочем, думаю, именно так вы и поступаете.
Осон слегка покраснел и отвел глаза. – Мы просто хотели взбодриться небольшой стычкой. Мы уже целый паршивый год держим эту чертову блокаду.
– "Взбодриться небольшой стычкой", – с отвращением пробормотал Торн. – Да уж.
"Теперь вы мои!" Ощущение уверенности гудело у него в мозгу, подобно колокольному звону. Тщетные грезы о мести капитану наемников испарились в жару новой и куда более захватывающей дух идеи. Пронзив Осона взглядом, он внезапно рявкнул: – Когда здесь в последний раз была общефлотская инспекция?
Судя по виду Осона, тот лишь сейчас запоздало понял, что должен был ограничиться в этой беседе упоминанием своего имени, должности и личного номера. Но Торн ответил: – Полтора года назад.
Майлз с чувством выругался и агрессивно вздернул подбородок. – Не думаю, что смогу вынести это дольше. Очередная инспекция будет у вас прямо сейчас.
Ботари, прислонившийся к стене, поразительным образом сохранял молчание, но Майлз ощущал, как тот сверлит его лопатки своим самым что ни есть какого-черта-ты-сейчас-творишь взглядом. Майлз не обернулся.
– Какого черта! – произнес Осон, эхом откликаясь на молчание Ботари, – о чем ты это говоришь? Кто вы? Я в вас точно раскусил контрабандистов, когда вы дали нам перевернуть ваш корабль вверх дном и даже не пикнули, но, ручаюсь, мы не пропустили... – он вскочил на ноги, тут же попав под прицел нейробластера Ботари.