Перед глазами у него поплыли серебристо-черные спирали, скрывая ее лицо. Нет! Еще нет...
– Леди-вассал. Ты можешь. Ты должна. Я буду с тобой, – он содрогнулся, когда какой-то садист-здоровяк подхватил его на руки. – Это ты истинный фор, а не я... Может, нас перепутали еще в репликаторах... – он одарил ее усмешкой, больше похожей на мертвецкий оскал. – Вперед, не сбавляй темпа!
Она поднялась на ноги, решительность изгнала с ее лица весь ужас, и лед, который должен был бы потечь водой, обернулся мрамором.
– Верно, милорд, – прошептала она. И уже громко произнесла: – Верно! Расступитесь! Дайте медтехнику заняться своей работой... – отогнала она собравшихся. Майлз благополучно приземлился на антигравитационные носилки.
Он видел носки своих ботинок, темными отдаленными пятнами маячившие перед ним, пока его несли куда-то вверх. Укол в руку был почти неощутим. Он услышал над собой громкий напряженный голос Елены: – Эй, вы, клоуны! Хватит игр. Мы должны победить! За нашего адмирала!
Герои... Растут вокруг него, как грибы после дождя. Похоже, он распространяет вокруг себя заразу карьеризма и не в силах ее обуздать.
– Ч-черт, – простонал он. – Черт, черт, черт... – он повторял это как молитву, как заклинание, пока медтехник не сделала ему еще один укол обезболивающего и он не распростился с болью, с отчаянием и с сознанием...
ГЛАВА 17
Майлз то возвращался к действительности , то снова скитался где-то – вот так же он, будучи ребенком, заблудился в Императорском дворце и пытался тогда открывать различные двери; одни из них вели к сокровищам, другие – в чуланы с вениками и тряпками, но ничего знакомого ему не попадалось. Однажды, очнувшись, он с беспокойством обнаружил рядом Танга: а разве тот не должен находиться в тактической рубке?
Танг изучал его заботливым и любящим взглядом. – Знаешь, сынок, если ты и дальше собираешься делать карьеру наемника, тебе надо научиться правильно задавать себе темп. Мы тебя чуть не потеряли.
Звучит похоже на мудрый афоризм; может, написать его каллиграфическим почерком и повесить на стене собственной спальни?
В следующий раз он увидел Елену. А она-то как попала в лазарет? Он оставил ее в катере. Ну ничего на своем месте не найдешь...
– Черт, – виновато пробормотал он, – с Форталией Храбрым подобных вещей никогда не случалось.
Она задумчиво подняла бровь. – Откуда ты знаешь? История тех времен целиком написана поэтами и менестрелями. Попробуй-ка, подбери слово, рифмующееся с "прободением язвы"!
Майлз послушно попробовал это сделать, и его снова поглотил серый туман.
Как-то раз он пришел в себя в одиночестве и снова и снова принялся звать сержанта Ботари, но сержант не появился. Как это на него похоже, обиженно подумал Майлз: все время ходить по пятам и отправиться в долгосрочный отпуск именно тогда, когда в нем возникла необходимость. Болеутоляющее, данное Майлзу медтехником, покончило с этим – как и с периодом ясного сознания, что не пошло ему на пользу.
Позже хирург объяснил ему, что дело было в аллергической реакции на обезболивающий препарат... Появлялся дед, душил его подушкой, а потом пытался спрятать тело под кроватью. За этим наблюдали Ботари с залитой кровью грудью и пилот наемников, чьи имплантанты почему-то вывернулись наизнанку, и проволочки по бокам головы болтались, словно веточки невиданного коралла. Наконец пришла мать и прогнала убийственные призраки, как жена фермера криками прогоняет своих цыплят. "Быстро", – посоветовала она ему, – "высчитай число "е" до последнего десятичного знака – и чары разрушатся. Если ты настоящий бетанец, то сможешь сделать это в уме".
Весь день Майлз нетерпеливо ждал, когда же в этой веренице призрачных фигур появится отец.