Мы с похода, ответил Стоян, передохнём у тебя.
Такому гостю тут всегда рады, Любогост неумело скривил улыбку, А вы, воины, идите за мой дом на стогны, сейчас велю зажечь огонь и принести вам мёда.
Люди Стояна расселись на широких лавках вокруг большого костра, к ним, позёвывая, присоединился старейшина с двумя сыновьями. Рабы-дреговичи раздували в горе углей потухший с вечера огонь, несли чарки и кувшины.
Горазд впивался глазами в крутобоких молоденьких невольниц, и пихал локтем Витко.
И впрямь, хорошо бы тут отдохнуть.
Мы пробудем тут до полудня, сказал Стоян, Уверимся, что древлян поблизости нет.
Он поведал Любогосту о побоище на лесной поляне и словах пленного.
Но скажи мне, Любогост, спросил он, где те трое греков?
Голубые и зелёные глаза с лавок уставились на князя.
Любогост подавился кашлем и принялся оглаживать бороду.
Двое исчезли, князь. Третий в яме сидит, выдохнул он, не смея смотреть на князя.
Исчезли? Стоян отставил чарку, В яме? Объяснись, хозяин!
Моим людям не понравилось, что твои греки сокрушили наших богов. Даждьбог и Велес вон там стояли на холме, рядом с воротами. Теперь их там нет.
Греки как-то ночью подкопали, да вытащили, кивнул детина-сын.
И по реке сплавили. Ищи теперь на топях-то, присовокупил второй.
И что сделали с греками? спросил Стоян.
Одного, который Филипп, схватили и кинули в яму. Двух других не знаю, князь. Никто не говорит.
Любор, внимательно слушавший разговор, спросил отца.
Что за греки, отче? И почему он говорит, что они твои?
Люди, сын. Такие же, как и мы с тобой. И так же доверяли хозяевам.
И христианские жрецы, робко добавил Любогост, Слышал о таких?
Любор неуверенно кивнул.
Я разрешил им жить среди нашего племени, сказал Стоян, А теперь выясняется, что Любогост совсем не соответствует своему имени
Стоян выдержал паузу и смерил седого старейшину суровым взглядом.
Но если бы они не трогали богов! возразил Любогост, Разве так платят за гостеприимство?
Они хотели, чтоб мы поклонились их богу, вставил сын старейшины, Разве нам нужен новый бог?
А ну помолчи! бросил Любогост через плечо, и продолжил, Сам посуди, князь. Если бы жили мирно, никто бы не трогал их, и пусть молятся кому хотят. Слишком горячие эти твои христиане. Всё-то их не устраивает.
Ну-ка, Стоян, упершись в колени, грузно поднялся, Покажи мне яму со жрецом. А за тех двоих, смотри, Любогост, как бы тебе не пришлось отвечать лично!
Любогост, буркнув под нос «велика честь», велел сыну проводить Стояна до ямы. А когда те ушли, обратился к Любору и Первуше.
В чём же я виноват, дети? Ваш отец слишком уж любит этих греков. И неужели он ничего не говорил вам про них?
Ничего, ответили братья.
Любогост поплескал в чарке медовуху, хлебнул, огляделся, чтобы Стоян ничего не услышал, и повёл рассказ.
Вы же знаете, что наш род пришёл сюда из земель Моравии?
Да, ответил Первуша охотно, Это было ещё давно, когда бог Троян с римских берегов ходил меж людей!
Верно. И ваш отец ходил в Моравию кланяться святыням, когда вы ещё с мамкой жили. Там есть рощи и камни богов, которым он клал жертвы. Все знают, что когда Стоян был молод, он и до Арконы добирался, и резал козла самому богу Святовиту! О, наш князь много хаживал Но в этот раз в Моравии он встретил христиан. Моймир, царь Моравский, велел всему племени от чехов до ляхов принять этого нового бога, а от старых отказаться. Конечно, не все послушались его, и горькая участь ждала людей, верных нашим исконным богам! Стоян видел, как Моймир строил там капища для нового бога. Он называл их «церкви», и они были высоки и крепки, в них вносили много золота и даже серебро, и парчу и аксамиты, а жрецами Моймир посадил в них греков. Ох уж эти греки Ваш отец много говорил с ними, поскольку те учили наш язык. Они сумели так заговорить его, что с собой из того похода он привёз не каменья, не кольчуги, и не хорошеньких рабынь, а троих греческих жрецов.
Почему же он привёз их сюда, а не к нам в Стоянище? удивился Первуша, Наверняка, это хорошие люди, раз понравились отцу.
Почему он никогда не рассказывал об этом нам? спросил Любор.
Князь Стоян хочет заручиться поддержкой Царьграда. Хочет власти над всей землёй по Днепру и дальше, и чтобы она не досталась Киеву. Такая тяга к власти достойна великого воина и хозяина пашней, согласился Любогост, Но что, если для этого он и нам скажет отречься от наших богов и принять бога ромейского?
В наступившем молчании трещал костёр, и издали слышалась брань Стояна. Он извлёк из смердящей ямы грека-черноризца и теперь выражал негодование.
Так вот почему отец не откликнулся на призыв Аскольда Киевского! Он хочет послужить христианскому Царьграду, сообразил Любор и глянул на Витко.
И не надо длинного носа иметь, да? спросил тот.
Мы могли бы пойти вместе с ними грабить Царьград, загорелся Любор, добыть себе столько славы, что потомки из рода в род передавали бы её, и она бы не оскудевала! Мы могли бы
Что? Идти плечом к плечу с людоедами? Может, князь и прав. Разве не нужен нам крепкий союз с ромеями? спросил Витко, но Любор уже ничего не слышал, и глаза его ярко отражали огонь.