Когда последний лист
Рассказы
Владимир Конарев
Фотограф Владимир Иванович Конарев
© Владимир Конарев, 2017
© Владимир Иванович Конарев, фотографии, 2017
Я и «мои дети» на презентации в клубе села Цыбанобалка.
Похождения рядового
«Прицеливание»
Комаров задержался перед закрыванием английского замка, и в который раз выругался торопился в город. В нагрудном кармане гимнастёрки лежала увольнительная. А тут ключ из замка ну, ни как не вынимался. Оставить в замке жди неприятностей от старшины. Мало того узнает дежурный по части, то совсем пиши месяц майся в военном городке.
Майся, а весна пришла а!!! За забором части, влюблённые парочки милуются целуются. А ты, солдат, слюнки глотай, завидуй и терпи: до дембеля ещё ого го: две весны команд: «Рота, подъём!».
«Всё, товарищ замок, кровь души выпил, но щёлкнул рычажками замкнулся! Негодяй ты эдакий!» ругая замок, шёл к проходной части рядовой Комаров.
Поскрипывали сапоги, лучилась кокарда. Улыбалась бляха ремня. Умиляла и грела душу увольнительная.
С десяток шагов от проходной и брусчатка улицы. Отполированные камни булыжники прислушались к цоканью подковок, прибитых по случаю выхода в город, в бывший немецкий город.
Прислушались и поняли:
«Наши идут русские сапоги!». Процокали мимо гауптвахты, свернули на улицу Первомайскую.
Слева дома, справа дома. И все, как под копирку, с остроконечными крышами в стиле готика.
«Интересно, а как там внутри?» вспорхнула мысль. Вспорхнула и затрепыхалась, в блестящих липовых листочках: неожиданно встревожили:
«Товарищ солдат, помогите мне!»
Голова на голос и стоп! О, красивая женщина! Зовущие глаза о помощи. Взмах руки крыло лебедя, музыка в просьбе! Отказать невозможно!
«Надо на второй этаж внести вот этот ящик. Сосед поможет», звучала мелодия просьбы, и лучился взгляд надежды.
Комаров попросил верёвку и доску. Всё, что требовалось, чтобы втащить ящик, нашлось. Ящик оказался очень тяжёлым и неудобным при повороте на второй этаж, но, «слегка намучившись», втолкали в комнату.
«Что там? что- то литое?» предполагал Комаров, одевая гимнастёрку.
Сосед уже мыл руки, и его бодрый голос приглашал солдата к столу. Комаров хотел отказаться, но передумал:
«Посижу, познакомлюсь».
Сели за стол. Разлил сосед вино. Оно призывно заискрилось в бокалах. Манило, соблазняло, но Желание сопротивлялось, заворачивалось в слово «нельзя!» Не могу! В увольнении я, отстранило бокал Нежелание.
«А я отведать, что поднесли, не откажусь!» возразил Аппетит, и руку солдата потянул к вилке.
Хозяйка, Валентина, и сосед Говард, переглянулись, улыбнулись, звякнули бокал о бокал. Выпили. Говард, закусывая, сострил:
«У нас в военном городе не пьёт только один памятник поэту Шиллеру, но около, в войну, выпивали».
Валентина с укоризной глянула на Говарда и постучала легонько вилкой по бокалу. Он ещё налил себе вина, выпил, закусил, и, вставая от стола, сказал:
Всего хорошего, ждут дела, и вышел.
Я тоже, пожалуй, поднялся Комаров.
Может быть, ещё посидим, и женщина встряхнула пышными кудрями. Они рассыпались, обрамили ухоженное лицо, прикрыли слегка лебединую шею. В глазах заблистали, зовущие чёртики страсти.
«Ворожея, хитрющая лисичка, намекает на близость к женскому телу, переворачивает душу; понимает, что этого-то солдату в казарме недостаёт».
Сказала и молчит, выжидая реакции Комарова на намёк, а в глазах просьбицы мужской ласки. Пересела на диван, прижимая «холм», открывшийся груди. Поманила к себе. Вздохнула в ожидании, немедленного поцелуя. Трепетно замерли, властно зовущие, спелой вишни, губы. Комаров придвинулся. Склонил голову на колени, поцеловал руки, шею, и, вздыхая, шепнул:
Прелестная, мне пора в часть, к сожалению!
Понимаю, выдохнула Валентина, погладила волосы, приподняла голову, и обвили руки шею. Поцеловала мочку уха, шепнула:
При случае загляни, буду ждать! Иди! Шагнула к двери, и медленно, нехотя, на себя, потянула дверную ручку. На небосклоне блистает ковш Медведицы. В нём варится, вспениваясь, кофе для господина Май. Он в час ночи встречается с 31 днями. Новые дни ещё не совсем поняли, что их ждёт. Они на подходе. Они в терпеливом ожидании. И, всем кто сладко спит, весенний месяц, в свой дневник распорядка службы первым пунктом, в эту минуту пишет:
«Всему живому Любовь и Благоденствие!!!»
***
Шалит ветер. От его выдоха и вдоха, трепещут, словно пушок птицы, листочки. Упругие, повзрослевшие липы пятилетки, оживили окраску стволиков. За прошедший год службы рядового Комарова, они, незаметно и густо, обросли побегами, радуя взор и сердце Комарова. И сегодня, утром, проходя мимо их зелёного строя, он приложил ладонь к козырьку фуражки, по правилам чести:
Пока, «товарищи липки»! Иду в город!»
Вновь по дороге, мимо знакомых домов и лип, роскошных, солидных, довоенных старожил города. Вновь сапоги узнали улицу и дом с готической макушкой, вновь тот подъезд. На подходе к нему, Комаров почувствовал, что сердце стучит не в левой стороне груди, а в правой.
«Стоп! Не дрейфь»! Указательный палец на кнопке звонка. Освежающий сознание, звон звонка. Приотворилась дверь, придерживаемая цепочкой: