Пока мой дед читает газеты на лавочке, я меряю шагами перрон и поглядываю на часы. Мои нервы явно не на месте. Всё вокруг кажется особенным. Здание вокзала фантастическое (40-х годов, с колоннами), все вокзальные детали (от скамеек до часов на столбе) мистические принадлежности. Мусорные урны выстроились как почётный караул. Через пятнадцать минут я буду здесь рождаться заново. Хочешь, не хочешь, а приехавшие гости будут оценивать тебя такого, каким ты стал спустя год. И я, волей не волей, буду стремиться показывать в себе лучшее, что удалось за этот год в себе воспитать, буду следить за собой, и подавлять те повседневные недостатки, которым давал волю весь год, даже не обращая на это внимания. За месяц пребывания гостей это войдёт в привычку, и до их отъезда во мне умрёт ещё одна порция недостатков. Они уедут, а я останусь здесь немножечко новым человеком. В этом и заключаются мои ежегодные новорождения.
Послышался гудок поезда, и моё сердце загудело в ответ. А вот появился и он сам. Рельсы, сияющие на солнце, протянулись от него к моим ногам, как два луча. Поезд всё ближе и ближе, а мне дышать всё труднее и труднее. На перроне стало вдруг многолюдно это отовсюду повыходили встречающие, до того скрывавшиеся от солнца внутри вокзала и других местах. Рядом появился и мой дед.
Голову, говорит, не высовывай, как жирафа, а то тепловозом собьет. Кстати, какой там вагон с хвоста поезда?
Пятый, отвечаю.
Роды новой жизни состоялись ровно 18:52 дядя Валик и Лерыч вышли из вагона. Оба вытащили по большой сумке с вещами. Впервые сумка Лерыча не уступала по размерам сумке отца. Раскабанел Лерыч! А дядя Валик всё такой-же лицо в обрамлении бакенбардов и короткой бородки.
Голову, говорит, не высовывай, как жирафа, а то тепловозом собьет. Кстати, какой там вагон с хвоста поезда?
Пятый, отвечаю.
Роды новой жизни состоялись ровно 18:52 дядя Валик и Лерыч вышли из вагона. Оба вытащили по большой сумке с вещами. Впервые сумка Лерыча не уступала по размерам сумке отца. Раскабанел Лерыч! А дядя Валик всё такой-же лицо в обрамлении бакенбардов и короткой бородки.
Выкрикивая приветствия, мы все перехлопали друг друга по плечам и пережали друг другу руки. Лерыч жал не сильно, но профессионально. Крепчает!
Классические вопросы: как доехали отлично, как дома холодина, но все здоровы, как работа и учёба да ну их мы отдыхать приехали. А как здоровье (это к деду) то оно нас, то мы его
А потом дядя Валик посмотрел на меня серьёзно и спросил:
А ты почему один?
Я нутром чувствую, что он собирается пошутить, но не пойму, как.
То есть, как, почему один? отвечаю я, и смотрю на деда, с которым я, вроде как, не один.
Поссорились, наверное? сочувственно спросил дядя Валик.
Да с кем, дядя Валик?
Как с кем? С девочкой.
Какой девочкой?
Со своей. У меня в твоём возрасте была девочка.
Я растерялся.
Нет у меня никакой девочки.
Нет? Димыч, да тебе сколько лет?
Семнадцать.
Здоровый лось, выглядишь аж на восемнадцать! И нет девочки!
Лерыч захихикал. В его возрасте 12-и лет сия тема была однозначно предметом насмешек.
Да нужны они сильно! смущённо потупился я.
Что значит «нужны»? Их что, много? Я про одну говорю, а ты нужны! Ого!
Да нет, я, в общем и целом.
Короче демагогия! обрубил дядя Валик. В общем и целом! Оратор! Чтоб в следующем году была девочка!
С дядей Валиком не соскучишься. И с Лерычем тоже. Сладко вспомнить, как в прошлом году, в последний день (до отъезда 6 часов) я выиграл у Лерыча сложнейшую шахматную партию. А Лерыч супротив меня шахматист сильный на компьютере тренируется. Да и со мной тоже не загрустишь я всегда готов участвовать в любых безобразиях с разумными рамками.
Мы сели в такси и поехали, как короли. Ехать нам на другой конец города. А город у нас длинный, вытянутый полукольцом вокруг огромной морской бухты. Пока доедешь, много чего увидишь. Дорогою мы знакомимся с новым «крутым» словечком Лерыча. У него каждый год в лексиконе появляется этакое любимое слово, которое всё время вертится на языке, по поводу и без повода, означающее всё, что угодно, в зависимости от обстоятельств. В прошлом году он щеголял словом «забой!», выражая им любые крайности во всём. Уехал, кстати, со словом «амба!» у меня набрался. Позапрошлым летом это был «улёт!». В иные годы были классические «ё-моё!» и «гаплык!». В этот раз у Лерыча новый перл: колбасить!
От всего, что происходит сверх меры, Лерыча колбасит. В поезде, когда проехали Джанкой, его колбасило от жары. От мороженного на вокзале его тоже колбасит. А от планов на это лето его колбасит больше всего! («Переколбасило» поправил дядя Валик, ибо Лерыч просто бредил одним запланированным мероприятием.)
Планы, действительно, были замечательные. В этом году, на летний сезон, в окрестности нашего древнего города, прибывает археологическая экспедиция из Санкт-Питербурга, на раскопки античных городищ. Это само по себе не удивительно. Каждый год у нас тут работает много археологов и из Питера, и из Москвы, и наши, крымские.
Но ту экспедицию, о которой идёт речь, привозит друг дяди Валика, учёный из Питера антрополог и археолог Андрей Данилович Садиков. С ним дядя Валик знаком на почве долгого сотрудничества. Садиков в своих экспедициях добывал много различных образцов древних костей и сопутствующих пород, а дядя Валик, методом радиоуглеродного анализа, определял их возраст. Дядя Валик с Садиковым не раз «перемывали кости» древним людям и вымершим ящерам в питерских лабораториях. Теперь же они имели возможность встретиться у Садикова «на работе» первый раз Андрей Данилович приехал копать туда, где отдыхает дядя Валик. Когда он узнал об этом, то пригласил друга в гости, вместе со своими спутниками. Нас теперь ждут на настоящих раскопках. Новая жизнь в этом году насыщена, как никогда. Меня, как Лерыча, колбасит!