Самоуверенная дура, чуть слышно произнесла Вера, наливая себе чай на кухне. Мне надо было пойти за ним, и полюбить его в этой квартире. После ночи любви он бы остался со мной навсегда. А теперь ищи ветра в поле. Ядвига меня убьет. Там, в подвале, я спасла его от Старкова, но это еще как-то можно объяснить. А вот его побег из квартиры мой личный прокол. Это ж надо такое: от меня любимый мужчина сбежал из-за того, что навязывалась ему в жены. Это даже таксист заметил. Теперь искать Гарика по всей Москве придется.
«Хулиганы» из ЦРУ
Гарик видел Веру, выбегающую из подъезда, и слышал ее разговор с таксистом.
Хорошо узбек уделал, неожиданно стал на сторону таксиста Барский. А ведь он прав. Она все это подстроила: и драку, и похищение моей жены. Она хотела доказать, что Ирина меня не любит и предаст в любой момент.
Гарик сделал паузу, он хотел услышать комментарий от своего второго «Я», но МУЖСКОЙ ГОЛОС молчал.
Сказать нечего, поддел писатель того, кто только что лез к нему со своими советами. Ну, скажи что-нибудь. Оправдай Веру. Молчишь, значит, я прав. И никакое ты не мое второе «Я». Ты глюк! Самый настоящий глюк, который появляется в минуту опасности на волне страха. Ты уже ко мне приходил в прошлой жизни, в ИВС, и сейчас нарисовался, когда я чуть не сорвался с крыши. А там-то метра три было между домами, не больше. Для меня это семечки. В армии в длину я на шесть метров прыгал! На шесть! В два раза больше! И если б не рюкзак, то я бы приземлился на крыше, как планировал.
Мужской голос молчал и никак не проявлял себя. Гарику показалось, что он исчез из его головы вместе со страхом.
Ладно, черт с тобой, живи! чуть слышно пробормотал Барский. Куда же мне теперь идти? Может, навестить Старкова в больнице?
«Правильное решение, услышал Гарик в своей голове знакомый голос. Убей Старкова! Повесели старика. Он от тебя не отстанет. Ну, чего остановился?! Ты же сам знаешь, что Старков шизофреник. Он вплел тебя в свой бред, и это не лечится. Это сверхценная идея, мания, галлюцинация, бред отношения. Ты же в психушке работал и сам все знаешь. Старкова надо убить, прямо сегодня, сейчас!».
Ты, что, дурак!? возмутился Гарик. Я никогда никого не убивал!
«А в книгах?» не отставал мужской голос.
В книгах не считается, стал объяснять Барский. Каждый писатель имеет право на убийство своего героя. Это же детектив. Закон жанра. На первой странице труп, а дальше расследование. Сыщики, преступники, жертвы
«У нормального писателя на первой странице труп, и всё! А у тебя в каждой книге десять покойников. Десять! В каждой книге! Ровно десять. Почему так?» зашипел МУЖСКОЙ ГОЛОС.
Я никогда их не считал. Надоел герой, и я сметал его с шахматной доски. А что ты прикажешь делать с героем, образ которого не развивается, и он своим присутствием тормозит сюжет?
«Ты бы мог отправить его в командировку или вернуть на историческую родину».
Какая родина? Какая командировка? Это ж игра, выдумка, фантазия автора. Я же пишу детективы, а не исторические хроники.
«Вот и прекрасно, неожиданно легко согласился невидимый собеседник. Давай продолжим игру в сыщиков и убийц. Прямо сейчас ты идешь в больницу. Заходишь в палату и отключаешь аппарат искусственного дыхания, к которому подключили Старкова. Тебе не придется его душить и убивать. Это минутное дело, выдернуть вилку из розетки, и всё».
Я подобными вещами заниматься не буду никогда, потому что я писатель, который придумывает детективы, и в эту историю я вляпался по глупости.
«Конечно, ты ни в чем не виноват. К тебе пришла женщина и попросила написать книгу про ЦРУ, перешел на таинственный шепот голос. И ты ее написал, только книга твоя не понравилась ни сотрудникам ЦРУ, ни самим грантоедам героям вашего времени».
Ты опять врешь. Как могла не понравиться еще не изданная книга? возмутился писатель.
«Очень просто. Я Пастернака не читал, но, как и весь советский народ, осуждаю отщепенца и негодяя».
При чем тут Пастернак?!
«Похоже, ты так ничего и не понял. Теленок не может бодаться с дубом. Да они тебя в порошок сотрут! И рукопись ты от них не спрячешь! Считай, что ее уже нет! Только ты об этом никому не говори. Это государственная тайна».
Гарик оглянулся по сторонам в надежде увидеть того, кто только что с ним беседовал. Но на крыше никого не было. Хотя нет, в десяти метрах от него сидел большой черный кот. Он умывался. Умывался без воды, лапами.
«Это к письму, вспомнил Гарик слова маленькой тощей соседки Нюры, которая каждое утро в общем дворе на Приморской улице бесплатно толковала сны и приметы каждому желающему. Мне только Нюры здесь еще не хватало. Врала она все и про сны, и про приметы».
Гарик сделал мхатовскую паузу, но реплики от его второго «Я» не поступило.
Ты, что, и правда, ушел? громко спросил Барский, разглядывая кота. Голос промолчал. Гарику показалось, что черный кот подмигнул ему левым глазом. Барский протер глаза, а когда открыл их, кота не увидел, будто его и не было там никогда. Ну, и черт с вами. Умерла, так умерла! Это от страха. Я высоты испугался. А с головой у меня все в порядке.