Будем поднимать целину. Я напрасно выкинул брошюрку, а теперь где надыбаешь Дайте мне лист бумаги, потребовал Гастрыч, и ему дали, даже с карандашом и резинкой. Сначала собьем всю тамошнюю плитку, это на две минуты хлопот. Потом придется долбить каменное покрытие. Эта работа потяжелее, сугубо мужская. Я принесу лом, и вы, ребята Он обратил сверкающие глаза к одноклассникам, столь неосторожно скомпрометировавшим себя. Крышин и Ключевой подались вперед, готовые выполнить любое распоряжение как и положено их братии в камерах общего и строгого режима. Будете долбить. И если добавите к этому слову «ся», то вам небо свернется, как свиток с божественными начертаниями.
Соседи снизу поднимут шум, предупредила Анюта Амбигуус.
Тогда мы устроим им шум настоящий, Гастрыч говорил пренебрежительно, хотя сам по малейшему поводу лупил кулачищами в стену так, что ничего игрушечного в тех звуках не проступало. Я пригоню компрессор, протяну отбойник, и мы поглядим, а они послушают
Все успокоились, начиная ощущать себя за стеной из красного кирпича и на дороге из желтого, но тут пробудилась любительница Карлоса Кастанеды.
Все вы, она, не здороваясь, поочередно ткнула пальцем в каждого, все до единого прокляты.
Доброе утро, слегка поклонился Амбигуус-отец.
Здрасте, вторил ему сын, вычищая тарелку хлебом.
А мать промолчала.
Почему же это я проклята? оскорбилась Краснобрызжая и пошла ветчинными пятнами, маскируясь под деликатесные сорта колбасы.
Вы разбудили нечто, дремавшее впотьмах
Задремавшее в сортире, уточнил Гастрыч. Потом, там лампочка на шнуре. Почему впотьмах? Шнур прочный, можно даже удавиться. Я серьезно говорю! Пойдемте, вы сами подергаете Здесь вам не Лавкрафт! Здесь вам Лав унд Крафт!
Оранская, оправляя и одергивая все, на себя надетое, включая очки, которые, напротив, вдавливала с недюжинной силой в маленькую переносицу, продолжила бенефис, но уже в стихотворной форме.
Указующий и обличающий перст ее с сапфировым перстнем переходил с одного сотрапезника на другого.
И если в машине, летящей на вас, сломаются тормоза И если буйно помешанный вам выколет вилкой глаза И если на вас нападет гюрза я буду за!..
Буза! добродушно кивнул в ее сторону окулист.
Обуза, уточнил Гастрыч. Артур Амбигуус согласился с ним внутренне, понимая, что скоро весь город только и будет, что судить и рядить об их пахотных землях. В нем просыпался кулак-мироед. Но Гастрычу это стало понятно гораздо раньше.
Я покидаю вас, объявила Оранская, забирая сумочку. Не останусь с вами долее ни секунды.
Да и мне пора, засобирался сосед, подавая всем прочим знак сидеть на месте и не провожать гостей. Амбигуусам Гастрыч уже виделся родным человеком, чуть ли не членом семьи, так что они даже удивились его словам о надобности куда-то уйти.
Он вышел следом за Оранской, и с той поры о ней не было никаких известий.
Глава вторая. Экспанисия
13. Посевная страда
Первый блин всегда проходит комом. Иногда выходит. У земледельцев все спорилось, и ком, если и был, проскочил на-ура, не хуже клецки.
Гастрыч сдержал пролетарское слово и пригнал компрессор.
В паузах между раздроблением каменного покрытия, когда Гастрыч прикуривал, ибо успевал, увлеченный, напустить в папиросу слюней, младший Артур Амбигуус прикладывал давно зажившее ухо к полу и шептал:
Я слышу, как они режутся Как зубы на волю Им тесно там.
Плохо, что земля мешается с каменной крошкой, озабоченно почесался Гастрыч. Но ладно. Как поет этот повар, «и скалу пробивает зеленый росток».
В дверь звонили.
Гастрыч, с отбойным молотком наперевес, шел разбираться с претензиями.
Тогда чета Амбигуусов заглядывала в уборную и видела, что удобства бесповоротно превратились в неудобства. Гигиеническое место потеряло всякую связь с санитарией.
Чего самим-то трудиться, придумал окулист, у которого еще не наступила очередная смена. Пускай двойники поработают.
Надо экономить декохт, на старинный манер, применяя интимное «х», с неудовольствием сказал на это Гастрыч. Но все же попробовали, и двойники работали за двоих, недолго. В суматохе не доглядели, и декохту отведали собака, кошка и попугай. Близнецы незамедлительно загадили все вокруг и вновь обособились в одиночестве до растворения.
А мы их не повыбьем железом? забеспокоилась Анюта, уже готовая ради Гастрыча варить грибной отвар бельевыми баками и тазами.
Ты посмотри, как я аккуратненько все умею, я же снимаю самый верхний слой, и Гастрыч, триумфально вернувшийся с площадки, где всех убедил, что молоток лупит камень для их же собственного блага, наклонил инструмент и чуть ли не положил его на пол; бронебойная часть вгрызалась в каменную плоть под острейшим углом, косо, как будто снимала стружку, и этот процесс наводил Анюту на мысли иного рода, когда возможно так же, с особым подходцем, уместно применять инструменты тех же параметров, но более нежного качества. В изобретательности Амбигууса она давно разочаровалась, так как тому удалось изобрести для нее лишь непутевого сына-студента, тогда как далекое прошлое, в сиреневом платье, с сиреневым букетом, растаяло в сиреневом же тумане, да на сиреневом бульваре, и все уж забылось, и возникала нужда в новых пахарях и паханах; Артур же Амбигуус старший никогда не был ни вторым, ни первым.